Шел по городу волшебник (с илл.)
Шрифт:
Через две минуты Толик забил первый гол.
Через четыре минуты еще два гола забили «синие» с его подачи.
Но ни «синие», ни «зеленые» ничего не понимали. Этот мальчишка, который вихрем носился по площадке, отнимал шайбы и забивал голы, играл как мастер. Он играл лучше всех. Это было совершенно ясно.
Взгромоздившись на трибуну, на поле смотрел изумленный тренер Борис Александрович Алтынов – игрок сборной СССР – и щипал себя за ухо, чтобы проверить, не снится ли ему все это. Он был готов поклясться, что мальчишка играет лучше его самого. И более того: он готов был поклясться, что никогда в жизни не видел такого великолепного хоккеиста.
Тем временем
Все смотрели на Толика и подсмеивались над «зелеными» мастерами, которые ничего не могли поделать с мальчишкой.
«Зеленые» начали понемногу злиться. Они уже не объезжали Толика, а вступали с ним в борьбу, толкали его на борт, старались отнять у него шайбу. Но это удавалось очень редко. Толик ловко увертывался, и клюшка в его руках была как живая. Когда Толик забил второй гол, судья чуть не выронил изо рта свисток, потому что шайба была брошена издалека, а вратарь даже не успел шевельнуться.
На трибунах ревели, хохотали, свистели и топали от восторга ногами развеселившиеся спортсмены. Уж они-то понимали кое-что в хоккее. И они видели, как мальчишка чуть ли не один обыгрывает команду мастеров.
Наконец судья, не выдержав, раньше времени дал свисток об окончании игры.
– Я больше не могу, – сказал он тренеру. – Я сейчас сойду с ума. Или, может быть, я уже сошел с ума? Откуда ты выкопал это чудо?
– Я, кажется, сам сойду с ума, – сказал Борис Александрович. – Этот парень стоит целой команды. Мне нечему его учить. Он играет лучше меня.
– А он сам-то нормальный? – спросил судья, подозрительно поглядывая в сторону Толика. – Ведь это же просто не может быть невероятно! Может, у него какое-то особое сумасшествие – хоккейное?
Тренер почесал в затылке, подумал и пошел к Толику, которого обступила большая толпа. Он растолкал «зеленых» и «синих» мастеров, молча взял Толика за руку и повел его в медицинский пункт.
– Нормальный ребенок, – сказал доктор, выслушав, выстукав и осмотрев Толика. – Вполне нормальный мальчик. Еще не развился физически, но у него все впереди. Наберет и вес, и мускулатуру. Вы говорите, обыграл «зеленых»? Простите, не верю. Ему лет одиннадцать-двенадцать. Его не допустят играть даже за юношескую команду.
– Я сам не верю, – сказал тренер. – Он игрок мирового класса. Я хоть сейчас поставил бы его в сборную СССР.
Идя вдоль трибуны к выходу, Толик чувствовал себя героем. Краешком глаза он видел, что все поглядывают на него, а краешком уха слышал удивленный и восторженный шепот: «Это он! Смотрите, вот он идет. Этот мальчик играет лучше любого мастера!» Уже у самого выхода Толик обернулся и показал язык мальчишкам и Мишке Павлову, которые остались заниматься физической подготовкой.
Никогда еще ни у одного школьника в мире не было такой прекрасной жизни. В школе Толик получал одни пятерки. При этом ему не нужно было тратить на уроки ни одной минутки. Времени свободного было очень много, и Толик по два раза в день ходил в кино – на десятичасовой сеанс и на одиннадцать тридцать. Мама с удовольствием давала ему деньги.
А вечером Толик смотрел телевизор, все передачи подряд. Даже те, которые детям до шестнадцати лет смотреть не полагается. Самое противное было, конечно, сидеть в школе. На уроках Толик скучал, потому что знал все наперед до самых каникул. И ему приходилось придумывать себе
Один раз Толик совсем было собрался рассказать все Мишке и помириться с ним. Конечно, придется дать Мишке половину спичек. Но разве для друга жалко! И разве Толик – жадина? Конечно нет. Толику так захотелось поделиться с Мишкой, что он даже не стал досматривать телевизионную передачу и заперся в ванной, чтобы разложить спички на две кучки. Он клал их перед собой: одну – налево, другую – направо. Спичек оставалось тридцать девять. Одна оказалась лишняя. Толик подумал немного и положил ее себе. У него стало двадцать, а у Мишки – девятнадцать. «Какое-то глупое число, ни на что не делится», – подумал Толик и прибавил себе еще одну спичку. Теперь у Мишки стало восемнадцать. Прекрасное число: делится на два, на три, на шесть и на девять. «Вот и хорошо, – снова подумал Толик, – вот и нужно его разделить на два». Еще девять спичек перекочевали направо, а у Мишки осталось девять. Правая кучка стала большой, а левая совсем маленькой. «Это несправедливо, – размышлял Толик. – Если Мишка узнает про такую дележку, он обидится. А не сказать ему нельзя, потому что это будет нечестно. Нечестно поступать нельзя. Но обижать Мишку тоже нельзя. Значит, надо было как-то так сделать, чтобы было честно и не обидно. Это очень просто: не нужно делить, тогда и говорить будет не о чем».
И Толик смешал все спички в одну кучу. Мишка ни о чем не узнает. И значит, все будет честно и не обидно.
Толик спрятал спички как раз вовремя: в дверь ванной постучала мама.
– Толик, – сказала она извиняющимся голосом, – прости, если я тебе помешала. Но уже поздно. Можно, я лягу спать? Или тебе еще что-нибудь нужно?
– Мне… ничего, – ответил Толик, но тут же спохватился: – Нет, мама, подожди! Мне нужен велосипед. Купишь?
Мама схватилась за голову.
– Бедный мальчик! – сказала она. – Как же я раньше не подумала! Ты у меня такой скромный: сам попросить стесняешься. А мне даже и в голову не приходило. Идем скорее!
Мама взяла Толика за руку и повела в комнату, где папа досматривал телевизионную передачу.
– Евгений, – торжественно проговорила она, – ребенку нужен велосипед.
– Что значит – нужен?
– Это значит, что он хочет велосипед.
– А пароход он не хочет?
– Это неуместные шутки, Евгений.
– Я не шучу. Ты же знаешь, что у нас сейчас мало денег. Велосипед может обождать.
– Нет, не может! – возмутилась мама. – Как это можно откладывать, если наш славный мальчик хочет кататься на велосипеде?
– Не такой уж он славный, – сказал папа. – А ты его за последнее время совсем избаловала. Вот я сам возьмусь за его воспитание.
– Ты это десять лет обещаешь.
Папа встал и с треском выключил телевизор.
– Толик, выйди из комнаты! – громко сказал он. – Немедленно ложись спать! Никакого велосипеда тебе не будет.
– Толик, не ходи! – звонко сказала мама. – Не ложись спать! У тебя будет два велосипеда. Самых лучших!
Толик переводил взгляд с папы на маму, сопел и очень жалел, что затеял этот разговор. Он вовсе не хотел, чтобы папа с мамой ругались. Раньше они иногда спорили, но не ссорились. А теперь начиналась самая настоящая ссора.