Шелест 2
Шрифт:
— Лиза, Клавдия Александровна уже ужин подаёт, — постучавшись, заглянул я в комнату сестры.
— Я не голодна, — глухо ответила она, не поднимаясь с кровати.
Ревёт? Ну, а чего ей делать, если планы полетели псу под хвост. Она ведь его почти полгода обхаживала, часть каникул извела. А тут такой жёсткий облом.
— И где тебя кормили? — не отставал я.
— Петя, зачем ты так?! — резко сев, неожиданно выдала она.
— Ты это о чём?
— Ты узнал о Вадиме и сходил к нему. Сам бы он никогда не додумался до тех слов, что сказал мне. Потому что, это твои слова.
— Ну и в чём я не прав? — решил я
— Ну и что. Зато у меня был бы этот год, — тихо, едва различимо произнесла она.
— Вот так здрасти приехали. Сестрёнка, так ты что же действительно… — я присел рядом, и посмотрел ей в глаза.
— Ну вот что мне теперь делать?! — с надрывом выпалила она, упала мне на колени и разрыдалась.
— О как, — растерянно произнёс я и погладил её по голове. — Девочка моя, ты прости меня. Я ведь не со зла. Да только если бы и знал, что так сильно болеть станет, всё одно пошёл бы. Потому что через год оно куда горше будет.
— Петька, я тебя ненавижу! — рыдая и продолжая прятать лицо в моих коленях, глухо выкрикнула она.
— Да я и сам себя сейчас ненавижу, — вздохнул я и охренел.
Это что за чертовщина! Я даже вспомнить не берусь, было ли что-то подобное в моей жизни. Но вот сейчас к горлу вдруг подкатил твёрдый ком…
Глава 21
В трактире мало того, что отвратная вонь кислятины от пролитого пива и исторгнутой блевотины, так ещё и прокурено всё насквозь, и весит сизая взвесь табачного дыма. Представьте себе самую дешёвую и грязную наливайку, так вот она в сравнении с этим гадюшником уютное кафе. Дядьки Василя на местного трактирщика нет, он бы разъяснил, как надо вести хозяйство. У него конечно то же не эталон чистоты, но там я всегда спокойно ел и пил, а тут даже кружку в руки брать противно.
В трактир я вошёл один, а потому держался с осмотрительностью, публика тут разная, есть и совершенно безбашенная. Спину же мне прикрыть некому. Хруст с санями в квартале отсюда, Дымка и вовсе брать не стал. Приставил его к сестрице, и велел присматривать за ней денно и нощно.
Впрочем, причина не в этом, а в том, что полного доверия молочному брату у мен всё же нет. Мало ли где взболтнёт ненароком, чего не сказать о Климе. Этот в плане языка за зубами надёжен как скала, пусть и не по своей воле. А я собирался ни много ни мало пройтись по самому краю и поиграть в кошки мышки с Тайной канцелярией. Опасная затея, но и выхода иного я не видел.
Признаться, в этом мире я для себя открыл много нового. Научился ценить семейные узы, и за родных готов порвать любого. Вон, за Лизу попёр на шестирангового одарённого с парой пистолетов, а в результате прибрал его голыми руками. А теперь ещё выяснилось и то, что я оказывается умею плакать. Я был просто в шоке, когда обнаружил у себя на щеках слёзы. И опять из-за этой пигалицы!
Я был уверен, что за день другой ей полегчает. Ну правда. Она мне казалась пусть и не циничной, но вполне расчётливой, а оказалась ранимой и беззащитной. И ведь страдала не только она, но и Рощин, чтоб ему трижды опрокинуться. За прошедшую неделю разрыва эта сладкая парочка превратилась в тень самих себя. Лизу я наблюдал воочию, кляня себя последними словами, и всячески стараясь её расшевелить. О Вадиме мне в деталях поведал молочный брат, разузнавший всё доподлинно у прислуги в пансионе. И оба не посещали занятия в университете. Несчастные влюблённые, раскудрить их через коромысло, а я, стало быть, разлучник!
Вот и решил исправлять то, что наворотил. Нет, я и сейчас считаю себя правым, просто не ожидал, что оно вот так обернётся. Представляю до чего дошло бы через годик, когда они окончательно прикипели бы друг к дружке.
И этот пентюх мне ещё какие-то там намёки кидал насчёт того, что он может подлянку Лизе устроить. Ага. Вот интересно мне какую именно. Он скорее в огонь и в воду за неё, чем посмеет навредить. Вот только я этого сразу не понял.
К слову, пару дней назад встретился с Марией. Её высочество приходила навестить запропавшую подругу. И вот теперь мы реально разругались. Причём признавая правоту Долгоруковой, я в долгу не остался. Защитная реакция, ага. А в чем она не права-то, когда сказала, что можно было исподволь капать ядом и Лизе и Вадиму, предоставив им возможность расстаться самим. Мол деликатней надо, тоньше, а я как зверь, с мясом выдрал. Нет, она конечно права, но я-то так не умею. Мне кому в морду, это запросто, а всякие закулисные игры и интриги, это уже без меня.
Словом, решил я помочь сестрице. Ну коль скоро она с милым своим расстаться никак не желает и страдает, а вместе они быть не могут, значит нужно подтянуть её дар на его уровень. Были у меня предположения как этого добиться. Правда я понятия не имел насколько это может быть эффективным.
Из записей покойного Седова следовало, что он сумел пробить барьер узоров скормив покойному же Егорову желчь волколака и поместив его под выброс Силы. Я добился того, что запас энергии собранный в кармане не выбрасывается, а истекает потоком. Значит, если проглотить желчь и оказаться внутри конструкта, тогда поток устремится по многократно расширенным каналам и эффект выйдет в разы большим. Ну, во всяком случае, в моём понимании всё именно так и должно происходить.
Остаётся выяснить это на практике. И другого подопытного, кроме себя самого я не видел. Не на Лизе же опыты проводить. И потом, случись несчастье, что по моему мнению до крайности маловероятно, я всего лишь вернусь в свой мир, вот и всё. Сестра же погибнет окончательно и бесповоротно.
Как по мне, то хороший план. Не без недостатков, но вполне рабочий. Оставалось раздобыть волколака. И вот именно по этой причине я и заявился в этот гадюшник. Имелся у меня один кандидат на роль оборотня, да и до полнолуния осталось всего ничего. В этот раз я решил ничего не изобретать, а использовать проверенную схему.
— Терпень? — подойдя к сидевшему в тёмном углу спросил я.
Звероватого вида мужик, с всклокоченной кустистой бородкой, которая придавала этому персонажу особо злобный вид, ну или отвратный. Впрочем, таковым его нутро и было. На сегодняшний день один из первых душегубов Москвы, готовый прирезать за пару медяков. Дворян, ясное дело, обходит стороной, а вот простецов режет без разбора. О том, чтобы припугнуть, оглушить, и ограбить, даже не задумывается. Нож в бочину, так оно куда проще, никто не трепыхается и никаких неожиданностей не случится.