Шелк аравийской ночи
Шрифт:
Майя невольно скользнула взглядом в сторону Ральфа – тот стоял на некотором отдалении и с видимым усилием пытался из вежливости проявлять некоторый интерес к болтовне Ангелины. Он поймал ее взгляд и улыбнулся.
– Так и знала! – довольно проворчала тетя Элизабет. – Ну, во всяком случае на первый взгляд, ты проявила выдающийся вкус.
Она пристально изучила молодого человека своим еще острым взглядом. Он предпочитал привычные оттенки даже в штатском: песочный сюртук и светлые брюки контрастировали с бордовым жилетом и галстуком того же цвета.
– Как вы познакомились, чем он занимается?
– Ральф – друг Джонатана, гостит у нас около недели. Тоже военный,
– Так вот откуда подтянутая осанка! Вы уже целовались?
– Тетя! – Майя не знала: сделать страшные глаза или рассмеяться. Элизабет довольно посмотрела на нее и замахала черным веером, взятым скорее для полноты образа и расширения возможностей энергичной жестикуляции, ибо в саду виллы Дринкуотер в Саммертауне в эту субботу определенно было холодно.
– Ах да, совсем забыла, любезная Марта не слишком любит обсуждать подобные вещи. Насколько я знаю свою невестку, вам не предоставят ни единой возможности.
Тетя Элизабет оказалась права лишь наполовину. Потому что с тех пор как в Блэкхолле появился Ральф, за отсутствием компрометирующих ситуаций неусыпно следила вовсе не Марта – к Ральфу и Майе словно клещ прицепилась Ангелина. Майе и в голову не пришло бы пробраться в комнату Ральфа ночью, как к Ричарду. То, что казалось естественным с Ричардом, независимым бродягой, отрицающим любые законы, кроме собственных, было совершенно немыслимо с таким джентльменом, как Ральф. Она бы никогда не решилась на столь рискованный шаг, если бы заранее не была уверена в его реакции.
Долгие вечера они проводили в салоне, Майя читала вслух «Последний день Помпеи» Булвер-Литтона, пока джентльмены играли в шахматы, а Ангелина и Марта занимались рукоделием. Позднее Ангелина нередко садилась за фортепьяно (к которому располагала талантом, несомненно, большим, чем у сестры) и исполняла сонату Моцарта или вальс Шопена. Несмотря на все возражения и доводы дочерей, Марта не позволила им отправиться на один из вечеров в варьете. Так что Джонатан и Ральф посетили представление вдвоем и после визита в «Орел и дитя» с грохотом поднимались поздно вечером по лестнице, а наутро были весьма молчаливы за завтраком из-за головной боли. Пока шли дожди, они играли после обеда в карты и настольные игры, а когда погода улучшилась, начали выбираться на прогулки по полям с другой стороны Блэкхолл-роуд или к средневековым городским стенам в южной части Оксфорда, а иногда бродили по универмагу «Эллистон и Кэвелл» на Магдален-стрит, где Ангелина издавала тоскливые стоны и откуда ее было почти невозможно вытащить. Они говорили лишь на малозначительные и безобидные темы, но, казалось, Майе и Ральфу слова были и не нужны, с помощью жестов и интонаций они придавали сказанному особое, глубокое значение – и каждый понимал, что имеет в виду собеседник.
– Ужас, как его пожирает взглядом твоя сестра, – прошептала тетя Элизабет, размахивая сложенным веером, словно шпагой, и нанося удары по воздуху в такт словам. – Вот это, – она нажала на «это», – действительно неприлично, и за этим, – опять нажим, – стоит проследить вашей матушке! Но не буду брюзжать насчет приличий – Марта всегда была превосходной женой моему младшему брату и вполне сносной матерью. Для Бентхэм уже немало. Но я очень рада, что вы с Джонатаном пошли в нас, в Гринвудов. Я, упаси Бог, не имею ничего против его родной матери, упокой Господь ее душу, но все-таки она Бэйли! А мы, Гринвуды, из особого теста. Где этот болван?
Она огляделась, высматривая племянника среди многочисленных гостей – они стояли парами и группами, пили
– Вон, между беседкой и фонтаном. Серый сюртук.
Тетя вытянула шею.
– А кто это рядом с ним? Медовая блондинка в необычном голубом платье? Так теперь носят?
– Эмми Саймондс. Дочь Фредерика Саймондса с Бьемонт-стрит, – пояснила Майя, когда тетя вопросительно нахмурила лоб.
Из-за слабого здоровья мужа тетя Элизабет переехала в Бат еще до рождения Майи, но когда целебные источники и местные специалисты не смогли помочь преодолеть болезни и Джордж Хьюз покинул этот мир, его жена осталась жить на светском курорте. Хотя при каждом удобном и не очень удобном случае жаловалась на дороговизну тамошней жизни. Она приезжала домой, в Оксфорд, строго на избранные семейные праздники, не в последнюю очередь для того, чтобы разузнать последние сплетни родного города.
– Смотри-ка, – удивилась она, – из хорошей семьи! Марта очень обрадуется… А на Бьемонт-стрит еще живут обе миссис Хикман? И, может быть, ты наконец представишь мне своего лейтенанта?
– Да, тетя, – засмеялась Майя и подвела ее к Ральфу. – Тетя Элизабет, позвольте представить вам лейтенанта Ральфа Гарретта. Ральф, познакомься с моей тетей, миссис Хьюз.
– Рад знакомству, миссис Хьюз. – Ральф склонился над рукой тети Элизабет в черной перчатке.
– Взаимно, мистер Гарретт, – проворковала дама и сухо кивнула его эскорту: – Ангелина.
Сестра Майи с усмешкой сделала реверанс, но тетя Элизабет едва обратила на нее внимание и вновь повернулась к лейтенанту:
– Значит, как мне сказали, сейчас вы гостите в Блэкхолле. Но там вам оказалось недостаточно Гринвудов, и вас притащили на этот праздник, чтобы перезнакомить со всей родней.
– Это приглашение – честь для меня, миссис Хьюз, – возразил Ральф с легким поклоном. – Хотя трудно представить место, где гостей принимали бы внимательнее и радушнее, чем в Блэкхолле.
Очевидно, Ральф сказал именно то, что нужно, – Майя поняла это по выражению лица тети, по тому, как она обмахивалась веером и смотрела то на Ральфа, то на нее.
– Мистер Гарретт, мне бы очень хотелось продолжить нашу беседу, но здесь немного прохладно. Окажете мне любезность, проводите в дом? Майя, принеси в салон чашечку чаю и кусочек торта с лимонным кремом! Чай с молоком, без сахара. Ах да, Ангелина, сокровище мое: тебя искала кузина Мейбл. Она должна быть там, у рододендронов.
Ангелина замешкалась, и тетя Элизабет игриво шлепнула ее веером по плечу.