Шепот небес
Шрифт:
На следующее утро, проходя после завтрака мимо маленькой гостиной, в которой миссис Корбетт обычно занималась рукоделием, Джесси услышала ее голос.
– Зайди сюда и закрой дверь, – позвала Беатрис, не отрывая глаз от вышивки. – Мне надо поговорить с тобой.
Джесси послушно переступила порог гостиной и закрыла дверь. Сегодня ночью она плохо спала. Ее терзали мучительные мысли, в которых она не желала признаваться себе при ярком свете дня. И сейчас она не испытывала никакого желания обсуждать с матерью
– И прикрой ставни, – велела Беатрис, боясь, видимо, не только прямых солнечных лучей, но и того, что их могут подслушать.
Джесси выполнила распоряжение матери и прислонилась к створке окна.
– О чем ты хотела поговорить со мной, мама?
Беатрис продолжала вышивать, не поднимая головы. Рукоделие стало для нее таким же прибежищем, такой же защитой от проблем, как бренди для Уоррика.
– Вчера вечером ты выходила с Харрисоном в сад и довольно долго пробыла там, – промолвила Беатрис.
Джесси тяжело вздохнула.
– Мама, не забывай, что мы с ним обручены. Рука Беатрис на мгновение замерла.
– Я знаю. Именно это меня и беспокоит. Харрисон – истинный джентльмен, и при других обстоятельствах я бы полностью доверяла ему. Но в преддверии свадьбы он может позволить себе кое-какие вольности, почувствовав, что имеет право…
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
Джесси с удивлением увидела, как обычно бледное лицо матери залилось краской смущения. Их взгляды встретились, но Беатрис тут же отвела глаза в сторону, ощущая неловкость.
– Некоторые женщины не находят в себе силы сопротивляться, когда мужчины… пристают к ним. Они позволяют им делать то, чего ни в коем случае не следует позволять. – Беатрис понизила голос, наклонившись вперед. – Например, разрешают ласки, которые допустимы лишь на брачном ложе.
Джесси вспыхнула до корней волос и взволнованно заходила по комнате.
– Мама, ты сильно преувеличиваешь опасность. Вчера вечером Харрисон всего лишь поцеловал меня. Но ведь поцелуй вполне допустим! Мы с ним жених и невеста!
– Поцелуи могут привести к более смелым ласкам! – воскликнула Беатрис, наконец забыв о рукоделии. – Ты не должна поддаваться искушению, Джесмонд. Если Харрисон позволит себе лишнее, следует вовремя остановить его. Ты понимаешь, о чем я говорю? Даже если тебе будут приятны его ласки. Необходимо ждать до тех пор, пока вы не вступите в брак.
Джесси нервно засмеялась и села на диван рядом с Беатрис.
– Мама, поверь, у тебя нет причин для беспокойства. Я не испытываю к Харрисону никакого влечения, ему не удастся соблазнить меня, даже если он очень захочет.
– Джесмонд, вчера вечером я поняла по выражению твоего лица, что между вами что-то произошло на веранде.
Сжав руки на коленях, Джесси стала пристально разглядывать их, не поднимая
– Я уже сказала, что он поцеловал меня. Его поцелуй мне был неприятен, и мне не хотелось бы, чтобы подобное повторилось. Поэтому тебе нечего беспокоиться, мама, что я поддамся искушению и отвечу на его страсть.
В комнате повисла тишина, которую нарушали лишь тиканье каминных часов и доносившиеся из столовой голоса слуг, убиравших со стола после завтрака.
– Прости меня, дорогая, – промолвила наконец Беатрис. – Ты так сильно напоминаешь мне ее, у вас много общего, и я думала, что в отношениях с мужчинами ты тоже похожа на нее…
Джесси подняла глаза на мать.
– О ком ты говоришь?
– Не обращай внимания на мои слова! – Беатрис положила ладонь на руку Джесси. – Надеюсь, ты не дала понять Харрисону, что его ласки тебе неприятны?
Услышав слова матери, Джесси чуть не расхохоталась. Впрочем, ей совсем не смешно, она почувствовала какую-то странную грусть.
– Минуту назад ты предупреждала меня, чтобы я не допускала вольностей в своих отношениях с Харрисоном, а сейчас тебя беспокоит, что я своей сдержанностью отпугнула его. Ты непоследовательна, мама.
– Джесмонд… – обратилась к дочери Беатрис и замолчала, подыскивая слова. – Мне очень трудно говорить, но я должна тебя предупредить… Многим женщинам кажется отвратительной физическая близость с мужчинами, но они вынуждены делить со своими мужьями брачное ложе. Мы должны терпеть, скрывая, что нам неприятны их ласки. Такую цену мы платим за рождение детей, за уют в наших домах, за положение в обществе. Вот что ты должна знать и помнить.
Джесси смущенно отвела взгляд в сторону. Ей стало неловко, и она сожалела, что мать заговорила с ней на такую тему. Встав, она подошла к камину. Джесси знала, что брак ее родителей не относился к числу счастливых. Отец никогда не целовал мать в присутствии детей, они вообще избегали прикасаться друг к другу. Родители жили не вместе, а рядом, словно в двух параллельных мирах. В доме не ощущалось тепла, любви, радости. В глубине глаз Беатрис всегда таилась грусть. Теперь Джесси начала догадываться о причинах потухшего взгляда матери. Ее не устраивала интимная сторона брака, и отвращение к физической близости с мужем ожесточило ее.
– Ты мне все сказала, мама? – спросила Джесси, охваченная тягостным чувством.
Беатрис вновь склонилась над рукоделием.
– Да. Думаю, у нас не будет причин возвращаться к этому разговору.
Джесси направилась к двери, но мать остановила ее.
– Ты, наверное, хочешь покататься верхом сегодня утром? – неожиданно спросила она.
Джесси застыла на пороге, взявшись за ручку двери.
– Но ты же просила меня не ездить пока верхом, – бросила она на мать удивленный взгляд.