Шепот судьбы
Шрифт:
3
Еще год провели мы в пустыне, прежде чем орленок достаточно возмужал. К концу срока изгнания, Соран уже великолепно летал и не раз носил нас по небу. По его совету я начал обучать Алька мастерству стрельбы из лука, хотя юноша явно не стремился стать воином.
Был май, прекрасная солнечная погода, когда орел расправил могучие крылья и сказал: «В путь». Сборы отняли немного времени. Мы взмыли в чистое синее небо и понеслись на юго-восток, обратно к Туманным горам. Где-то там, в укромном тайнике, известном лишь отцу Сорана, хранилось нечто, погубившее семью
Мы мчались над мирными селами и городами, сквозь грозовые тучи, навстречу неведомой судьбе. Впереди высились горные пики. Соран летел так уверенно, словно всю жизнь провел здесь, в родных краях. Альк весело смеялся, вовсю наслаждаясь долгожданными приключениями, а я... Мною овладело странное безразличие.
Это чувство и раньше посещало меня в минуты душевной тревоги, и с каждым годом в пустыне оно все усиливалось. Я часто ловил себя на мысли, что абсолютно не воспринимаю окружающий мир – своим. Я будто смотрел издали, сквозь дымчатое стекло. Возможно, причиной этому явился мой побратим-орел, или я просто взрослел, но в самой глубине души, в сердце, я мечтал УЙТИ.
Объяснить это невозможно. Даже Альк, мой верный друг, меня не понимал. Он жил полной жизнью, мечтал и жаждал приключений, он – как и юный орел – мчался на бой со всем миром, ничуть не сомневаясь что победит. А я... Я был их побратимом, я спас их обоих и многому научил. Но я не чувствовал того жидкого огня, что струился по жилам Алька и Сорана. Мир, с которым они сражались, не был моим.
Я хорошо знал, как называется эта апатия и куда она ведет. Все мои сородичи рано или поздно ощущали ЭТО. Да, мы гордо называли себя «Невозжелавшими». Да, после атаки принца Форве на Валинор, рабы Манвэ считали нас еретиками и истребляли хуже, чем орков. Да, чертоги Мандоса закрылись навсегда – но Запад по-прежнему влек нас, и сопротивляться зову было непросто. Думаю, Соран чувствовал мое настроение. Хотя едва ли понимал.
Альк, напротив, ничего не подозревал и наслаждался полетом. За годы в пустыне он ни разу не стриг волос, и сейчас они развевались по ветру, как языки фиолетового пламени. Раскинув пернатые руки, юноша мчался навстречу судьбе. Его влекла жизнь...
«Не грусти,» – мысль орла нарушила меланхолию. Улыбнувшись, я потрепал его перья.
«Это не грусть.»
«Я знаю, но сейчас не время.»
«Никто не знает, когда придет его время,» – отозвался я мрачно. Соран повернул голову.
«Ты шутишь или не выспался?»
Я рассмеялся.
«Не бери в голову, брат. Лучше умерь скорость, как бы не пролететь мимо.»
«Я не промахнусь», – уверенно заявил орленок. – «Видишь ледник, там, на склоне?»
«Где?» – я подался вперед.
«Прямо по курсу! Еще миль сорок!»
Губы мои невольно расплылись в улыбке.
«У меня же нет орлиных глаз.»
«А-а-а...» – Соран смущенно опустил голову. – «Извини...»
– Юрми, вы опять секретничаете? – Альк ущипнул меня сзади. – А как же я?
Сконфуженный орел принялся объяснять ему содержание разговора, а я вгляделся вперед. Что нас там ожидало?..
Тайник нашли быстро. Это был стальной сундук, прибитый клиньями к обломку скалы под нависшим языком ледника. Клеймо на крышке ни о чем мне не говорило, Альк тоже не знал подобного символа. Мы с трудом вытащили
Внутри лежала толстая, короткая трубка из истинного серебра. Отломив восковую печать на торце, я вытащил прекрасно сохранившийся свиток пурпурного пергамента. Пока мы читали вступление, орленок возбужденно топтался рядом.
«Нашедший сие, коли жизнь и душа дороги тебе, вложи свиток обратно и забудь к нему путь. Иначе знай: ты держишь в руках последнее слово Дорри Черного, сына Наугрима, сына Алатара. Я добровольно ухожу к Дьюрину, не желая жить со знанием, изложенным здесь, но я не в силах уйти вместе со знанием. Помни, незнакомец: то, что прочтешь ты далее, погубило меня. Я верю, что ты бессмертен, ибо я попрошу орлов отнести сей свиток в место, недоступное смертным, и наложу на него заклятие. Молю: обдумай свои поступки, бессмертный. От себя не спастись...»
Я поднял голову и встретился взглядом с Альком.
– Читаем дальше? – спросил он негромко.
«Конечно читаем!» – встрял Соран. – «Юрми, продолжай!»
Я медлил.
«Дорри Черный был один из последних истинных волшебников. Переведи это Альку.»
«И зачем?» – недовольно спросил орел.
«Альк не бессмертен!» – я отправил Сорану эмоцию гнева. – «Для него этот свиток может быть опасным!»
Орленок кивнул и повернул голову к юноше. Тот выслушал очень внимательно.
– Юрми, я рискну, – сразу сказал Альк, едва Соран «умолк». – Все равно я теперь не смогу жить, не узнав что там написано.
«Ты дурак!» – жестами сообщил я.
Альк весело улыбнулся.
– А нечего было дразнить!
«Читай, Юрми» – вставил орел. – «Мы ведь все равно не утерпим...»
Я тяжело вздохнул.
«Потом не говорите, что вас не предупреждали.»
Орленок накрыл меня крылом, другим притянул Алька поближе, и мы все вместе прочли свиток до конца.
Дорри Черный, сын Наугрима, сына Алатара, не солгал. Мало кто решился бы жить, зная то, что узнали мы.
«Отец и мать не ведали о содержании свитка...» – мысленно прошептал орел, когда все немного пришли в себя. Когти Сорана сжались в гневном жесте. – «Их убили просто так, из опаски!»
«Теперь охоту откроют на нас», – заметил я.
Соран вскинул голову и издал яростный клекот.
«Пусть прилетают!»
– О чем вы говорите? – нервно спросил Альк. Он был бледен.
Орленок коротко пересказал нашу беседу. Юноша вздрогнул.
– Соран, Юрми... Но это же ерунда! Страшилка, сказка для детей! – он замотал головой. – Что за Прямой Путь? Почему, если сделать как тут сказано, Арда должна разделиться? Это же... глупо! – отчаяно крикнул Альк. – Как может разделиться весь мир?!
Орленок покрепче обнял его крылом и что-то беззвучно ответил. Альк еще яростнее замотал головой.
– Не верю! Мир не состоит из энергии! Вот! – он зачерпнул горсть снега и гневно сунул его под клюв Сорану. – Где тут энергия?! Просто снег! Энергия – это когда... Ну... Вот пока Ородруин еще не погас, там была энергия!
«Соран, передай ему все, что я скажу» – попросил я мысленно. Орленок нехотя кивнул.
«Альк, слушай внимательно. Слушаешь?»
Юноша вскинул глаза, в них стояли слезы. Я отвел взгляд.