Шериф
Шрифт:
Слышу отдалённый рёв на самой периферии слуха, но сейчас меня заботит другое.
Бранои, пользуясь моментом, полосует тушу эграйта. Слышен только свист, а клинок смазывается от дикой скорости. Стрелы Накомис втыкаются в спину великана. Тот начинает звереть ещё больше, теряя остатки разума. Словно слон, которого задрали жалящие насекомые, он огрызается на любую атаку. Во все стороны. Без всякой логики и осмысленности.
Земля дробится. Толчки мешают сохранять равновесие. Я пытаюсь снова зайти со спины, но громила и Счастливчик кружатся, постоянно меняя направление,
Краем глаза фиксирую рывок в стороне и вгоняю спидлоадер с разрывными патронами в барабан Карателя. Ещё один Спурт. Тело выгибается от боли, но мне удаётся подавить её, и последние остатки арканы я трачу, чтобы трижды использовать Управляемую пулю.
Под ускорением, контроль над стремительными боеприпасами даётся мне гораздо легче. Принуждаю пули совершить что-то вроде мёртвой петли. Они виляют в воздухе над головой эграйта, изменяя траекторию, и с силой бьют в шею. Прямо в треснувшую шкуру.
Далёкое гудение нарастает.
Цепочка взрывов заставляет монстра пошатнуться, но бешеный рык говорит, что танец ещё не окончен. Клинок Бранои, наконец, берёт своё, пластая живот противника, а автомат, вбитый в рану, заставляет чудовищные внутренности поджариться.
Квазар сбит с толку, боль дурманит рассудок. На миг поворачивается ко мне, потом с криком к Счастливчику. Вертится, размахивая руками, и пытается растоптать угрозу.
Я слышу скрип тормозов, передёрнутый затвор. Басовито начинает стучать пулемёт. Кривая попаданий вычерчивает землю фонтанчиками грязи слишком близко от нас. Шальные пули отражаются барьером Квазара.
Тай, чей рывок я заметил секундами ранее, бежит со всей доступной ему скоростью. Часто-часто бьют ботинки по земле. Физиономия закопчённая, волосы встали дыбом на голове и до сих пор искрят. Зато на лице кривой оскал и удовлетворение от хорошей драки.
Путь мечника пролегает всего в шаге от меня, и я, сам не знаю почему, но подставляю сложенные руки. Николай без малейших сомнений отталкивается от них, бросая себя в воздух. Удар сердца, и он оказывается у самого затылка.
С грохотом мои пули впиваются в беззащитную плоть монстра. Трижды мелькает меч, подсвеченный сфокусированной арканой. Удар, и катана рассекает разорванное мясо, натыкаясь на позвоночник. Удар, и сталь дрожит, отскакивая назад. Удар, и с хрустом лезвие преодолевает финальное сопротивление.
Голова эграйта слетает с плеч под перезвон сломанного клинка.
В руках Тая остаётся лишь рукоять.
А великан заваливается вперёд, вначале на колени, а через миг, вытягивается на сожжённой траве.
Сильный удар отбрасывает меня на шаг назад. Кинетический щит Эгиды вспыхивает, блокируя выстрелы. Аркана на нуле, не могу даже активировать Спурт. Вдобавок толком не понимаю, откуда стреляют. Лишь судорожно кидаюсь в молниеносный кувырок. Главное, уйти с прицела врага.
Перекатываюсь через голову, сжимая револьверы, бегу и, наконец, вижу источник пальбы. Это не машина, это какой-то дикий самопал. Кузов от двухдверного седана на высокой подвеске. Часть багажника вырезана и переделана в грузовую площадку. Туда и установили станковый пулемёт, который поливает нас свинцом. Вместо лобового стекла приварены какие-то решётки, непонятно даже сколько людей внутри.
А потом глаза выхватывают пять стремительных двухколёсных силуэтов. В нашу сторону несутся знакомые раздолбанные чопперы. На каждом ездок и пассажир с оружием в руках.
Тройка выбирает себе целью небольшую группу бойцов из Уайтклэй. Оставшиеся летят к нам, завывая и стреляя наобум. Кретины.
Тай диким котом стелется по земле, уходя от свистящей смерти. Бранои, чей кинетический барьер отразил пули, спокойно выцеливает первый мотоцикл и спускает курок. Единственный плазменный сгусток пробивает руль чоппера, грудь водителя, а следом и пассажира позади.
Мне некогда перезаряжать Карателя. Разрывные, так разрывные! Поэтому, недолго думая, я жму на спусковой крючок. Крупная пуля впивается наезднику в горло, а через миллисекунду взрывная волна разносит всё его тело и сбрасывает посечённого пассажира наземь.
Сразу же перевожу прицел на стрелка позади станкового пулемёта, но та самопальная тачка поспешно газует назад. Прямо на полной скорости решает убраться. Что-то такое читается в этой торопливости: “Виноват, зря быканул”.
Третий мотоциклист падает со стрелой в затылке, и я на бегу бросаю взгляд на наших. Один из бойцов лежит на земле в луже крови. Остальные в порядке. Враги, выбравшие их целью, мертвы.
— Скоро вернусь! — ору для окружающих.
Рывком подлетаю к опрокинутому стальному коню, чей водитель поймал стрелу. Его товарищ кряхтит на земле, схватившись за спину. Не выпуская револьвер из руки, бью его по лицу. С треском сминается нос. Зрачки ублюдка закатываются куда-то к макушке.
Несколько секунд, чтобы поднять повидавший многое транспорт, несколько эмоциональных пинков, чтобы завести, и, пробуксовывая, я газую вслед за улепётывающей тачкой.
Потому что один язык хорошо, а два — лучше. Да и нельзя терять возможность ослабить форпост Самеди, выбив ещё несколько бойцов.
К тому же мне нравится их машина. Вот правда, где я ещё найду реквизит из Безумного Макса? Узнать бы, что за чокнутый гений ваяет в их лагере такое. Он нам пригодится.
Грунт под колёсами сменяется асфальтом. Десяток секунд мне удаётся оставаться незамеченным, потому что стрелок в кузове пялится по ходу движения машины и что-то орёт водителю, активно жестикулируя. Ну там не надо быть телепатом, чтобы уловить примерный смысл.
“Братан, пиздец! Гони! Наших всех перебили!”
Их небось послали кошмарить лагерь Кёртиса, зная, что тут осталось маловато защитников. Да и сильных бойцов никаких нет. А вместо лёгкого налёта, они потеряли почти все в первые секунды боя. Невезуха, да.