Шерлок Холмс и дело о папирусе
Шрифт:
Мгновение спустя гость неуверенно открыл её, и мы увидели, что на пороге стоит инспектор Хардкасл из Скотленд-Ярда. Холмсу уже доводилось сотрудничать с ним в расследовании нескольких дел.
Хардкасл, угрюмый малый родом из Йоркшира, в полицейской работе главный упор делал на систематический подход и тщательность в расследовании. Наш смех привёл его в полнейшее замешательство.
— Если, джентльмены, я побеспокоил вас в неподходящий момент… — неуверенно начал он, подозревая, что, быть может, является причиной нашего веселья.
—
Инспектор, неуверенно взглянув на нас, опустился на стул. Хардкасл был высоким плотным мужчиной с вытянутым лицом, сломанным носом и большими серыми печальными глазами. Он помадил свои чёрные волосы, отчего казалось, будто их приклеили к черепу. Крепко вцепившись огромными лапищами в котелок, инспектор неуклюже устроился на крае стула напротив нас и замер.
— Так у вас есть для нас дело? — с апатией в голосе произнёс Холмс. Настроение моего друга менялось быстро.
— Думаю, кое-что может вас заинтересовать, — ответил Хардкасл, всё ещё пытавшийся восстановить душевное равновесие.
— Надеюсь, об этом пока не успели написать в газетах, — заметил Холмс, раскуривая трубку от уголька, который он взял в камине. — Вы ведь не о деле музыканта, удавленного в театре-варьете?
— Разумеется, нет, — с возмущением перебил инспектор. — Этим делом занимается Кингсли. Я бы поставил на то, что убийца — Роланд Райли. Его называют «ирландским мерзавцем с золотым голосом».
— Уверен, что вы правы. Я слышал, с ним в подпитии случаются приступы ярости. Музыканты, богема… Там даже мелкие обиды и зависть могут толкнуть на чудовищное злодеяние. Удивляюсь, как только варьете не превращаются каждый вечер в бойню?
Хардкасл озадаченно посмотрел на моего друга, пытаясь понять, говорит ли тот серьёзно или шутит.
— Впрочем, довольно об этом, — промолвил Холмс, несколько раз взмахнув ладонью на манер дирижёра, желающего, чтобы оркестр ускорил темп. — С чем же вы пожаловали к нам?
— С ограблением. Британского музея.
— И это всё? — разочарованно простонал Холмс, откидываясь на спинку кресла.
— Нет, не всё.
— Очень на это надеюсь. И что же похитили злоумышленники? Средневековые горшки? А может, какую-нибудь дребедень, принадлежавшую Генриху Восьмому?
— Минуту терпения, до этого я ещё доберусь. Работали профессионалы. Их было двое.
— Откуда вы знаете?
— Всё очень просто, мистер Холмс, — просиял инспектор, — злоумышленники имели неосторожность оставить после себя улики. Неподалёку от места преступления мы обнаружили две пары отпечатков ботинок. Спешу сообщить, предупреждая ваш вопрос, что никому другому, кроме как преступникам, эти отпечатки принадлежать не могут: после закрытия музея полы моют.
— Ладно, Хардкасл, сдаюсь, пусть будет по-вашему: двое злоумышленников так двое. — Холмс поднял руки.
— Насколько я понимаю, один из этих двоих был взломщиком, а второй — экспертом.
— Экспертом? — переспросил я.
— Да, доктор Уотсон. Кто бы то ни был, он знал, за чем шёл. В распоряжении преступников оказался целый музей с богатейшими коллекциями, однако украли они одну-единственную вещь.
— И что же это была за вещь? — Холмс подался вперёд. В его глазах мелькнула заинтересованность.
— Некий папирус. Кажется, свиток…
— А-а-а… из Египетского зала.
— Да, именно. Того самого, что набит под завязку мумиями, статуями с собачьими головами и прочими подобными штуковинами.
— Ну да, — кивнул Холмс, подхватывая, — в зале масса золотых безделушек и прочих крайне дорогих предметов, которые было бы куда проще сбыть, чем какой-то папирус, причём сбыть по весьма значительной цене.
— Именно так, мистер Холмс.
— Что ж, Уотсон, какие будут соображения?
— Злоумышленник — коллекционер, желавший получить папирус для своего частного собрания.
— Весьма решительный, не стесняющийся в средствах коллекционер, — просиял мой друг.
— Куда более решительный, чем вы можете себе представить, — промолвил Хардкасл. — Он решителен настолько, что готов убивать ради достижения цели.
— И кого он убил?
— Ночного сторожа.
— И как он его убил?
— Выстрелил в голову. В упор.
— Вот как?
— Именно.
— Карманный короткоствольный пистолет.
— Откуда вы знаете? — изумился я.
Вместо ответа Хардкасл, порывшись в кармане, извлёк бархатный мешочек, перевязанный бечёвкой. Распутав её, он вывалил содержимое перед Холмсом на столик. Нашим взглядам предстал небольшой пистолет, сверкавший серебром в отсветах плясавшего в камине пламени.
— Убийца выронил его при попытке скрыться.
— Как неосторожно с его стороны, — заметил Холмс, взяв с каминной полки длинную глиняную трубку. Подцепив ею пистолет за спусковую скобу, он поднял его и принялся рассматривать. — Дорогое оружие… гравированное серебро… куплен недавно… — бормотал Холмс, скорее адресуясь не к нам, а к себе.
— Я помню, мистер Холмс, что вы разработали собственную систему снятия отпечатков пальцев, — с готовностью произнёс Хардкасл. — Именно благодаря ей вам удалось изловить Фу Вона. Однако думается мне, что на этом пистолете никаких отпечатков вы не найдёте.
— Разумеется, — кивнул Холмс, — преступник был в перчатках. — Обнюхав оружие с рукояткой, изысканно отделанной кожей, мой друг принялся разглядывать ствол. — Пистолет однозарядный. Это не оружие грабителей и воров… по крайней мере тех, с кем нам доводилось сталкиваться раньше. Вы согласны, Уотсон?