Шесть его прошлых жизней

Сиростанов Виталий

Альфа

– Короче, не тонет он!

– Как это – не тонет? Остальные же утонули.

– Остальные утонули, а этот плавает и не собирается тонуть.

– Данил, ну придумай чего-нибудь!

– Аня, чего я придумаю?! Не в унитаз же его смывать! Засорится, чё потом делать?! Я прождал почти полчаса, а он гребёт лапами и держится на воде.

– Ну капец! – Анна скрестила руки на груди и надула губы. – Я же говорила тебе, что ведро маленькое!

– Я и без тебя знаю, что оно маленькое. Говорю, давай в ванной утоплю.

– Ну вот ещё! Я не буду потом мыться в ванной, в которой плавали дохлые щенки, – девушка

вышла из санузла и громко хлопнула дверью.

Парень атлетического телосложения достал из ведра маленький рыжий комочек и положил малыша на половую тряпку. Щенок громко фыркал и дрожал от холода. Рядом, на этой же тряпке, лежали три маленьких бездыханных чёрно-белых тельца.

Аня с суровым видом сидела на диване и, нажимая кнопки на пульте, переключала каналы. Данил присел рядом с ней и тяжело вздохнул, виновато опустив глаза в пол. Из-за двери, ведущей в спальню, раздался жалобный скулёж и звук когтей, царапающих пол. Анна громко крикнула:

– Люси, заткнись там! Это всё из-за тебя, дура! Вот если бы ты не сбежала тогда и не загуляла с этим блохастым кобелём, сейчас были бы нормальные щенки, а не эти жалкие полукровки. Кому мы этих заморышей продадим? Никому они не нужны! А у меня уже платёж за тачку скоро! – девушка бросила пульт на диван и вновь скрестила руки на груди, продолжая бурчать: – Ещё и этот нюня. Даже щенков убить не может.

Данил громко хмыкнул и, резко подскочив с дивана, вышел из комнаты. Аня внимательно вслушивалась, как её парень матерится в ванной. Затем бубнёж переместился в прихожую. Ещё через мгновение щёлкнул замок, и открылась входная дверь. Аня, выпучив глаза, выбежала из зала и громко прокричала:

– Данила, ты куда?

Прижимая к телу коробку из-под тостера и удерживая рукой завязанный целлофановый пакет, Данил пробурчал:

– Чего так кричать-то? Сейчас вернусь.

Женщина тихонько ворчала себе под нос:

– А ведь у меня высшее музыкальное образование! Я, хоровой дирижёр! Могла бы сейчас на сцене стоять!

Небритый старик в засаленной коричневой куртке и драной вязаной шапочке хрипло рассмеялся:

– Так что тебя тут держит? Возвращайся на сцену.

Женщина, прищурившись, фыркнула:

– Тоже мне балагур нашёлся, – и продолжила перебирать пакеты в мусорном контейнере.

Дед, хитро улыбаясь, искал что-то в соседнем баке, но вдруг замер и прошипел:

– Т-с-с.

Женщина недовольно нахмурилась и буркнула:

– Ты чего шикаешь, чёрт старый?

– Да тихо ты! Помолчи хоть несколько секунд! – старик, кряхтя и разгребая мусор, аккуратно достал из контейнера небольшую коробку. Растерев замёрзшие ладони, дед открыл картонную крышку и присвистнул:

– Вот те на! Людка, погляди-ка, кто тут у нас!

– Ох, ты ж, божечки! Да он же мелкий совсем!

– Вот изверги, ведь ещё и мокрого вышвырнули. Его и без того редкий подшёрсток весь сосульками прихватило, – расстегнув куртку и запихивая за пазуху щенка, произнёс старик.

– Дед Егор, ну куда ты его тащишь? У нас у самих ни кола, ни двора.

– Знаешь, Людка, я может и бездомный, но не бездушный!

– Ой, да кому, на хрен, твоя душа сдалась?!

– Вот ему и нужна. Чтобы он тут с голоду и холоду не помер.

– А кормить ты его чем будешь?

– Неужто я для малютки несколько лишних крох не найду?

– Ой, тебя не переспоришь!

Людмила закинула в пакет несколько отобранных ею подгнивших картофелин и неспешно зашагала прочь. Дед Егор, оттянув ворот куртки, тихонько прошептал:

– Людка у нас баба сварливая, но добрая! Не бойся. Она тебя полюбит. Вы подружитесь.

Аккуратно придерживая щенка за пазухой старик, прихрамывая, зашагал вслед за женщиной.

Самодельная масляная горелка тускло мерцала во тьме. Люда ещё раз поправила старые одеяла, которые служили своеобразными дверьми в канализацию, и уселась на лежанку. Старик, разместившись на соседней подстилке, нежно поглаживал указательным пальцем маленького спящего щенка.

– Ну что, уже освоился твой новый друг?

– Людка, представляешь, это, оказывается, не друг, а подруга!

– Девчонка, что ли?

– Ну да! Рыжая красавица. Я уже имя ей дал – Альфа!

– Что это за имя такое? Она у тебя что, первая собака?

– Нет, у меня уже была собака. «Альфа» значит, что она лучшая! Она не должна грустить от того, что кто-то её выбросил как вещь. Она должна знать, что для кого-то она самая лучшая!

– Совсем сбрендил, старый пень. Как будто собака понимает такие вещи, – пробубнила Людмила и принялась чистить картошку.

Дед, прищурившись, улыбнулся и прошептал:

– Всё она понимает и всё чувствует!

Аккуратно прикрыв Альфу краем засаленного покрывала старик, кряхтя, приподнялся с лежанки. Усевшись рядом с женщиной, он достал из кармана небольшой складной нож и принялся помогать ей чистить картофель.

– А что за собака у тебя была? Ты раньше не рассказывал, – не поднимая глаз, спросила Людмила.

– Есть такие воспоминания, которые даже спустя десятилетия приносят боль, – дед Егор тяжело вздохнул и, аккуратно срезая кожуру с картофелины, продолжил: – Я тогда ещё в пригороде жил. А соседом у меня Генка был, шалопай. Ни дня он в своей жизни не работал. Родители у него зажиточные были. Вот они его и содержали. Постоянно ему деньги отправляли. И вот однажды этот обалдуй решил вдруг охотой заняться. Оформил разрешение на оружие и даже купил какое-то ружьё модное. Я-то, зная его характер, сразу понял, что надолго его не хватит. Все его увлечения заканчивались, не успев начаться. Но Генка никого не слушал. Говорит: «Буду зверей добывать и вас мясом угощать!» И вот, в один из дней он притащил домой щенка. Очень задорого купил породистого кобеля сибирской лайки у промысловиков. Запер он того малыша в вольер и стал ждать, когда пёс вырастет. Я ему тогда говорил, что с собакой надо заниматься, а он отвечал, что у охотничьей собаки всё в генах. Этот балбес даже имени псу не дал! Я предложил назвать Туманом, Генка согласился.

– А почему Туман? – шёпотом спросила Люда.

– В то утро, когда Генка малыша этого в дом принёс, как раз густой туман всю деревню накрыл. Да и больно подходило это имя к молочно-серой шубке. Так вот, значится. К тому моменту, как Туман подрос, энтузиазм Генки по поводу охоты совсем угас. Он к тому времени какую-то ферму с компьютерами у себя во дворе установил. В общем, я не понял, но он говорил, что она деньги добывает. А я в те дни любимую жену похоронил и потому долго к нему не захаживал, – голос старика дрогнул. – В общем, когда я немного оклемался, пошёл к Генке, чтобы с Туманом повидаться. И увидел я тогда в глазах собаки своё отражение. Такой же одинокий и несчастный. Я с того дня стал постоянно к нему в гости захаживать, чтобы с Туманом поиграть. Знаешь, придёшь к нему, смотришь, как этот красавец во сне лапками перебирает, даже на мордочке как будто бы улыбка. Ему, наверное, снилось, как он с хозяином по полю бегает. А в реальности что? Вольер два на два и хозяин, орущий матом, а то и пинающий под бок. Пёс на него с любовью смотрит, хвостом виляет, а человек свой автомобиль поглаживает, собачьей любви не замечает. Тогда и возникла у меня мысль Тумана у него купить. Снял я все свои накопления и озвучил Генке предложение. А этот гадёныш на принцип пошёл. «Не продам, – говорит, – мой пёс».

Конец ознакомительного фрагмента.