Шесть ворот на свободу
Шрифт:
Возможно, подумал он, они не предполагают, что он сумеет войти в одну из шести дверей. Пока. Ведь он еще почти ничего не знает про то положение, в котором оказался.
Рано или поздно, он сумеет добраться до дверей. А то, что при этом ему предстояло столкнуться с определенными трудностями, было своего рода предупреждением, навязанной чьей-то чужой волей отсрочкой.
Во всяком случае, он был настолько уверен в природе этого явления, что окрестил двери Воротами. Стену он мысленно называл просто стеной, никаких определений для нее не требовалось, поскольку других стен здесь не было.
И так как он был единственным
Во время своих исследовательских экспедиций он питался фруктами и птичьими яйцами, высасывая их из скорлупы. Ему на глаза стали попадаться признаки того, что экологический баланс, который он принял, как данность несколько раньше, был не так уж безупречен. Но с другой стороны – почему он должен быть идеальным? Ведь теперь и сам он является природным фактором.
Предполагалось, что он соберет достаточно беспомощных домашних птиц и станет ухаживать за ними, будет подрезать виноградную лозу и заниматься деревьями, сажать овощи и заготавливать семена, построит загоны для овец и коров, и вообще, начнет защищать одних обитателей Чистилища, за счет уменьшения количества других. Человек всегда старается контролировать окружающую его среду – если, конечно, может.
Одним из недостатков этого мира было слишком большое количество птиц. В данный момент эта проблема еще не стояла так остро, но судя по миллионам яиц, которые он видел, и, учитывая тот факт, что их практически никто не трогал, здесь очень скоро будет столько птиц, что от буйной растительности ничего не останется, словно после нашествия армии изголодавшихся кроликов.
Поэтому он съедал одни яйца и уничтожал другие, но не варварским способом, не все подряд, а так, в качестве предварительных мер в борьбе с будущими птичьими ордами.
Он не имел ничего против того, чтобы птицы населяли его мир, но ему совсем не хотелось, чтобы их стало столько, что ему некуда будет ступить.
Вскоре он научился разбираться в птичьих яйцах, наблюдая за поведением птиц. Если он не очень шумел и не подходил очень близко, птицы вообще не обращали на него никакого внимания. Было ясно, что птиц для этого мира подбирали так же, как и животных: лишь некоторые из них были несъедобными, а многие являлись самыми настоящими деликатесами – голуби и фазаны, куропатки и перепела, тетерева и дикие утки.
Кроме того, что он обнаружил Ворота, узнал про птиц и получил кое-какую, пусть и отрицательную информацию про стену, ему не удалось больше узнать ничего, что могло бы изменить его положение. Он не нашел ни коробка спичек, ни ножа, ни место, где бы предпочел устроить себе жилище.
Поэтому он решил продолжить свои исследования, и сразу понял, откуда отправится в свою новую экспедицию.
Когда он впервые проснулся в этом мире, он был жалким, полуживым существом с затуманенным сознанием. Его, вне всякого сомнения, накачали наркотиками. Он понимал, что до этого момента у него была другая жизнь – не меньше двадцати лет.
Тем не менее, с тех самых пор, как пришел в себя, он вообще не изучал те места, где проснулся. Он несколько дней бродил по Чистилищу, но ни разу не приблизился к тому месту, где вновь вернулся к жизни. После того, как жажда заставила его найти озеро и речушку,
Там обязательно должно что-то находиться. Следы… какой-нибудь предмет, вроде булавки, или окурок и обгоревшая спичка, а может быть, даже консервная банка.
Он задумался. Может ли он отыскать это место? Уже и теперь, исследовав около одного процента территории, он знал, что у него здесь развилось чувство направления, которое родилось, вероятно, из-за того, что он был обнаженным и совершенно беззащитным, а может быть, его способность ориентироваться объяснялась какими-то другими причинами, о существовании которых он просто не знал. Ему казалось, что он сможет без особых проблем найти то место, откуда пустился в путь. Но, на всякий случай, он решил вернуться туда, тем же путем, каким пришел – через холм, вдоль реки и к озеру, там он найдет место, где нырнул в воду, и пойдет дальше.
Ему понадобилось на все это часа три или четыре, но это время пролетело очень быстро. Ему было хорошо известно, что жизнь цивилизованных людей, как раньше и его тоже, проходит по часам, но он больше не поклонялся времени. Он вполне мог позволить себе исследовать Чистилище хоть целых сто дней подряд, или оставаться на одном месте до тех пор, пока не научится добывать огонь в тот самый момент, как у него возникнет в этом необходимость. Он может забыть обо всем на свете и построить лестницу из веток, а потом добраться по ней до каких-нибудь ворот.
Естественно, если самым важным для него является получение удовольствия от жизни, собственное благополучие и удобства, тогда он должен отдать все силы тому, чтобы как следует научиться добывать огонь, да еще изготовить себе какое-нибудь оружие, при помощи которого можно было убивать животных и птиц и ловить рыбу. Впрочем, оказалось, что эти вещи не были для него самыми важными, потому что он решил сначала побольше узнать о Чистилище, в котором оказался. В конце концов, вегетарианцы доживают до ста лет. Он вполне может прожить без мяса несколько дней.
Возле дерева он нашел веточки, которые оставил там сушиться. Рядом лежало еще несколько палочек – вероятно, их сложили птицы, в подражании ему. Они были совершенно сухими. Вода здесь почти всюду проходила под землей. Если положить что-нибудь на камень, оно высохнет очень быстро.
Он взял веточки с собой, решив, что через несколько часов разведет костер и приготовит себе еду.
Зная, что идет в нужном направлении, он легко нашел полянку, где началась его жизнь. Однако там не оказалось ничего интересного. Его собственные босые ноги не оставили никаких следов на траве. Да и вообще никаких других следов здесь тоже не было.
Если он приполз сюда, или забрел в бессознательном состоянии, то откуда? Наверное, вот с этого холма. Он сделал несколько шагов…
И сухие палочки выпали из его рук на землю. Они ему больше не понадобятся.
Когда он увидел дом, все его теории рассыпались в прах. Его глазам предстала вовсе не грубая хижина, а прекрасно спланированный роскошный дом, в котором могли разместиться человек двадцать – при этом они совершенно не мешали бы друг другу. И хотя дом казался здесь совсем не к месту, он уверенно и нахально стоял посреди поляны, которая вполне могла стать и садом.