Шестерёнки апокалипсиса (Нужно больше древесины!)
Шрифт:
— Да, ёмана… — Евген заметно погрустнел. — Ладно, потопали искать уже. Свисти, если найдёшь…
— Ага…
И они разошлись — парень пошёл по дороге ещё дальше, от переезда, а его спутник — в противоположную сторону. Брошенные машины, замершие едва различимыми густыми сгустками темноты, лес, обступивший со всех сторон, стена которого ощущалась почти физически, мёртвая тишина — всё это напрягало и даже пугало. И особенно остро напряжение стало ощущаться, когда Валера остался один. Кто бы мог подумать, но он поймал себя на мысли, что хочется вернуться назад. Не самая приятная компания Евгена
К его огромному облегчению, не успел он отойти и нескольких сотен шагов, как послышалось слабое журчание и повеяло прохладой, и в почти непроглядной темноте с трудом удалось различить очертания ограждений моста. Как показалось, даже дохнуло слабым ветерком. Валера начал спускаться, практически на ощупь, на четвереньках и ногами вперёд. Несмотря на предосторожности — сразу же едва не съехал вниз, из-за осыпавшейся из-под ног земли. Сердце бешено забилось, парень постарался продолжить спуск ещё аккуратней — что было не очень удобно, учитывая две большие пластиковые бутыли в одной руке, и фомку, которую ни за что не хотелось оставлять, в другой. Но пронесло, удалось отделаться лишь промоченным кроссовком — после того, как в очередной раз нащупывал опору, Валера неожиданно угодил им прямо в воду.
Аккуратно нагнувшись, он быстро наполнил обе бутыли — не до конца правда, а как получилось — и полез обратно наверх. Представил прохладную живительную влагу во рту, и еле-еле удержался, чтобы не отведать сырой водицы на месте, прямо из неудобного широкого горлышка. Очень не хотелось потом сидеть по кустам… Выбравшись на дорогу, свистеть парень не стал — почему-то, очень не хотелось шуметь. Просто начал возвращаться, так же как и раньше, крадучись. Только — теперь ещё и омерзительно чавкая промокшей обувью… И продолжая, на всякий случай, оглядываться.
А потом сзади раздался хруст, в оглушительной тишине прозвучавший удивительно громко. И Валера тут же, позабыв обо всём, сломя голову помчался обратно по дороге. Волна неконтролируемого ужаса накрыла с головой, он ничего не мог с собой поделать. Этот безобидный, казалось бы, звук, словно отпустил натянутую тетиву. И, не видя толком дороги, разбрызгивая с таким трудом добытую воду, парень понёсся сквозь темноту. Больно врезался куда-то коленом, в глазах аж потемнело, упал, вскочил снова. Побежал дальше, боясь остановиться хоть на секунду и сдерживая желание оглянуться назад… И едва не ударил фомкой внезапно появившегося прямо перед собой Евгена.
— Эй, легче, парень! Ты чё, ёмана?
— А, это ты… — задыхаясь и хватая ртом воздух, Валера развернулся назад и стал до рези в глазах всматриваться в темноту. Совершенно бесполезно — он ничего не видел.
— Так чё случилось-то?
— Хрустнуло там что-то.
— Хрустнуло? — Евген засмеялся.
— Да, хрустнуло, — немного обиженно, ответил парень. — Я за всё время до этого не слышал ни одного звука вообще, кроме собственных шагов. А тут — хрустнуло.
— Так ты наверно сам и хрустнул!
— Не… — уже не так уверенно ответил Валера. В конце концов — и правда, чего он испугался? Может, это он действительно сам и был причиной того звука? Наступил на провод, или ещё на что… Или — послышалось…
— Воду-то нашёл?
— Да, вот… — одну бутылку Валера уронил, во второй, судя по всему, много разлилось. Но, тем не менее, что-то там всё равно плескалось.
— Чё так мало-то?
— Сходи, набери. Я туда ни за что не вернусь… Пока не посветлеет, по крайней мере. Так что, нету желания?
— Ладно, давай сюда. А то и правда, хрустнет ещё чего… Буду, как ты бегать, ёмана, — снова заржав, Евген забрал бутылку, и, щёлкнув зажигалкой, подсветил себе.
— Можешь огонёк прикрывать? А то издалека видно.
— Да чё ты шуганый-то такой?
— Не шуганый, а осторожный. Вон, давай там между машинами устроимся… Э, постой, ты прямо так пить собрался? Можно же заразу какую схватить! Кто его знает, откуда эта река течёт…
— Хорошо, хорошо, ёмана. Уговорил. Будем кипятить.
Спустя какое-то время колдовства в темноте появился небольшой костерок из всякой бесполезной мелочёвки и мусора. Из большой пятилитровой бутыли воду перелили в маленькую, на полтора, и уже ту подвесили над огнём, при помощи верёвки и палки.
Гопник остался следить за процессом, а Валера отошёл в сторону и зашёл за угол какой-то машины. Там он подложил на асфальт сложенную в несколько раз картонную коробку и тяжело опустился на неё, облокотившись спиной на колесо. Лицом сел, само собой, туда, откуда недавно прибежал, испугавшись непонятного звука. Тревога и беспокойство хоть и чуть поутихли, но окончательно всё никак не хотели отпускать, и одна мысль оставить ту, условно опасную, сторону сзади, подставить ей беззащитные тылы, заставляла всё внутри сжиматься и холодеть. С другой стороны — парень понимал, что страх скорее всего не обоснован, и старался хотя бы внешне не проявлять его…
А ещё, Валера вдруг осознал, насколько замотался. Наконец расслабленные ноги налились тяжестью, натруженные за этот долгий день ступни горели, чуть побаливали натёртые мозоли — последствие студёной болотной воды и того, что кроссовки после встречи с нею высохли далеко не сразу… Да и вообще не хотелось двигаться — хоть даже поднять руку с холодного асфальта и переложить себе на колени. Мысль же о том, что может понадобиться куда-то идти и что-то делать, казалась просто чудовищной…
Со стороны Евгена раздался щелчок, заставивший вздрогнуть, а потом — удивлённый возглас. Валера чуть напрягся, но потом расслабился, услышав уже куда более спокойное бормотание спутника.
— Эй, ходь сюды! Посмотри на это, ёмана! — послышалось чуть более громкое. Причём — гопник тоже вроде говорил приглушённо. Проникся, что ли?..
Валере ничего не оставалось — пришлось вставать… Стараясь двигаться тише, и смотреть по сторонам во все глаза — пусть ничего и не было видно — парень вернулся обратно.
— Вот, глянь-ка на это, — Евген подпалил свёрнутую газету наподобие факела и повернулся к одной из машин, у которой был поднят капот.
— И что там?
— Ты смотри, смотри…