Шестеро против Темного
Шрифт:
– В погребе, – пробасила девица, нервно наматывая на руку толстую косу и покачивая во второй тяжелую чугунную сковороду. Словам кузнеца она почти поверила, но оружье свое все равно пока отложить не спешила.
– Пиво прячет, – подтвердил таким же низким голосом парнишка и, шмыгнув носом, просительно протянул: – Только вы, дядя Перн, сами ему про мордодрала и хрялков скажите, нам-то, боюсь, он ни в жисть не поверит! Испужался слишком!
– Лады, – кивнул староста, откинул полосатую дерюжку дорожки и, играючи сдвинув родного брата стола, трудившегося на охране дверей, подцепил люк погреба у стойки. Отбросив крышку, Перн не полез внутрь, а лишь заорал, уклонившись от просвистевшей
– Коут, вылезай, данам, спасителям Луговины, пивка поставь, да на стол собери!
– Ты что ль, Перн? – донесся снизу недоверчивый голос уже знакомого компании гулкого тембра.
– Нет, – рыкнул староста, точно медведь, начиная сердиться, – мордодрал над тобой изгаляется, вместо того чтоб глазищи выдирать! Вылазь сейчас же, а то стол назад задвину и сиди там до следующего поворота колеса!
– Не задвинешь, – весело возразил Коут, – пиво-то у меня, да и жратва тоже!
– Папань, это и правда Перн, а с ним даны: леди, пара спутников и защитник, – вступилась Тильда, доложив обстановку по существу. – Вылазь, папань!
– Ну… коли так, – послышалось раздумчивое пыхтение, и над полом показалась почти лысая голова с лукаво прищуренными карими глазками, утонувшими в гусиных лапках морщинок. Повертев ею по сторонам для проверки, Коут проворно выбрался из люка и, подбоченившись, принялся властно командовать своей маленькой армией:
– Тильда, марш в погреб, курочки холодной, колбасок, окорока гостям на стол мечи, Донд, пива темного из той бочки, что с клеймом Тарима, нацеди три кувшина!
– Да, папаня, – откликнулись дети и скатились в подвал, куда попрятал всю снедь и питие в ожидании нашествия темной нежити запасливый трактирщик.
А такой же худощавый, верткий и махонький, как его сын, Коут весело прогудел:
– Присаживайтесь, гости дорогие, прошу вас, вон к окошечку, самое лучше место у меня в зале, и светлое и удобное, и стол со стульями, а не лавками какими-нибудь!
«Интересно, как в него такой голос помещается?» – риторически полюбопытствовал Рэнд, заинтригованный несоответствием между тембром и телосложением.
«А что в Коута и Донда не поместилось, то Тильда за ними влегкую таскает», – находчиво предложила «рациональную» разгадку Элька, с оторопью взирающая на девицу, одной своей фигурой доказывавшую, что великаны существуют и не только существуют, но и способны скрещиваться с людьми.
– И почему он Большой Коут? – озадачился еще одним вопросиком Фин.
– Все в мире относительно, если, к примеру, сравнивать трактирщика с мышью или комаром, он очень даже велик, – совершенно лекторским тоном «объяснила» другу Элька и, уже почти не ерничая, прибавила: – А может, когда кличку лепили, его голос в виду имели. Кто скажет, что он у Коута маленький, пусть бросит в меня камень.
Но маленький ли, большой, а трактирщиком мужичок был настоящим. Через считаные минуты на столе, за которым расселись почетные посетители и староста Перн, появились кружки, запотевшие кувшины с пивом, холодное мясо, пара караваев мягкого хлеба с хрустящей корочкой и пучки свежей зелени – все, что нужно для важного разговора. Для дамы расторопная Тильда даже принесла воды и миску сполоснуть руки с дороги. Леди оценила заботу очередным кивком и легкой милостивой улыбкой. Названный защитником рыцарь Минтаны одним махом осушил первую кружку пива, налил из кувшина еще, выпил снова, снова налил и запросто спросил, смакуя напиток по глоткам и жадно обкусывая целый окорок:
– Так что у вас тут вышло? Рассказывайте поскорей!
– Слухи-то о бандах хрялков и мордодралах, что в иных землях алторанских шастают, до нас из Дорана только доходить начали, ну я покамест и решил пару ребятишек в старую крепость у Луговины отправить, – обстоятельно, с самого начала начал повествование Перн. Коут, возводивший за стойкой привычные горки посуды, навострил уши. Детей, вознамерившихся непременно помочь в «строительстве», папаня шуганул прочь – кухарить. – Там хоть и развалины, а площадка на башне дозорной, однако ж, цела и лестница тоже. У Вероны, даны нашей, штука одна отыскалась из старинных, первыми данами деланная, – злозор – трубочка с зеркальцем, если пакость какая поблизости бродит, так зеркальце темнеть станет и силуэт нечисти рисовать. А с башни злозор далече видит…
– «Радиус применения заклинания расширяется», – пародируя Макса, занятого далеко от зеркала наблюдения «разделкой» мордодрала, вставила Элька с типично шпильмановским увлеченным видом.
– Вот ребятки наши шайку хрялков и засекли. Верона, она ж дана не боевая, все больше по целительству или совет ученый дать, с девками и детьми в лес ушла, да скот на дальние луга мы едва отогнать успели, как эти мрази темные заявились. Думали мужиков сильных у нас много, да и бабы не промах, отобьемся, не отдавать же тварям Луговину на разграбление! Да только, – Перн вздохнул и честно признал, кивнув в сторону Лукаса с Галом, – не отбились бы, если б помощь не подоспела! Мы ж не воины, посекли бы хрялки нас в капусту. А так, вот что значит могущественные даны, хрялки – ублюдки свиные, и хрюкнуть не успели, как чистыми свиньями оборотились, а мордодрала дан Лукас уменьшил и в махонькую бутылочку засадил, а потом и вовсе испарил вместе с бутылью! О как!
Увлекшийся староста осушил свою кружку и бросил в сторону героев сражения слегка виноватый взгляд, словно извиняясь за то, что историю их подвигов поведал в красках самолично, и затих.
– Спасибо за рассказ, староста, – сухо поблагодарила Перна леди и приказала: – А теперь, если ты не против, нам бы хотелось поговорить со спутниками наедине.
– Да уж, конечно, у Твердыни Зад свои дела, беседуйте, никто вас не потревожит, я скажу Коуту, чтоб двери трактира пока не открывал, – согласился разочарованный староста, даже не сделав попытки оспорить «предложение» Минтаны. Сильный и сметливый, он был готов сойтись с хрялками и мордодралами лицом к лицу, даже один и без оружия, но не препираться с женщиной, тем более обладательницей волшебной силы. Перн оставил компанию и, перебросившись словечком с трактирщиком, вышел.
Минтана погладила ожерелье из зеленых камней на шее, опуская, как ощутил Лукас, чары рассеянного внимания, благодаря которым Коут и его ребята, периодически высовывающие с кухни любопытные носы, утратили к разговору за столом у красно-желтого окна всякий интерес. Переведя взгляд-дрель на мужчин, колдунья спросила Д’Агара:
– Ты и твой сердечный друг оказались в этих краях случайно?
– Лукас, – после эдакого оригинального обращения до Эльки мгновенно дошли все намеки старосты и шутки толпы, – вас с Галом тут за гомиков принимают!
– Так вот что они их все спутниками именуют! – догадался и развеселившийся курьезной ситуацией Рэнд. Хихиканье вора было не то чтобы очень громким, но вполне различимым.
Брови Лукаса, поползшие вверх при словосочетании «сердечный друг», употребленном Минтаной, сделали попытку покинуть симпатичную физиономию галантного мага. Гал грозно нахмурился и спросил у Минтаны напрямик, слегка покраснев:
– Ты полагаешь, что мы любовники?
– Да, – спокойно, совершенно не понимая, с чего вдруг начал злиться воитель, подтвердила Минтана, пожевывая одинокую веточку петрушки так, словно не испытывала ни малейшего чувства голода. И это притом, что защитник ее хавал за троих.