Шестое чувство
Шрифт:
Лифт неожиданно открылся, словно приглашая Антона – просто чертовщина какая-то! Квасову ничего не оставалось, как шагнуть внутрь.
– Это пожарное оборудование такое? – поинтересовалась вдогонку старуха, явно издеваясь.
Квасов обернулся:
– Что-то вроде того.
– Ну вот, привезете заодно и его – этот… Интернет. – Сморщенное лицо растянулось в улыбке, от которой бросало в дрожь – такой безжизненной она была, стертый временем рот прошамкал: – Не там ищете, юноша. Помните:
«От скорби происходит терпение,
– Не понял? – Антон почувствовал отчетливый толчок в грудь.
– Апостол Павел, Римские чтения. – Улыбка исчезла со старого лица, глаза смотрели с печалью. – Так вас ждать?
– Обязательно, – буркнул Квасов и с яростью вдавил кнопку первого этажа.
…Домой Антон вернулся в самом отвратительном расположении духа.
Во что втянула его анонимная Dana65?
Осторожно подошел к окну и выглянул во двор.
Чей-то малыш рылся в песочнице. Это показалось Антону подозрительным: накрапывал дождь.
По двору, задрав хвост, пронеслась такса, к подъезду подъехал автофургон с надписью «Бытовая техника». Из фургона выпрыгнули двое в комбинезонах – более чем подозрительно. Проверить бы у них документы.
Память флешбэком выбросила воспоминание: проверка документов на блокпосту, взрыв такого же фургона с трупами мирняка, разбросанные фрагменты тел в кровавых лужах…
Сердце Антона подкатило к горлу, воздух в легких кончился. Приступ тревоги маскировался под сердечный приступ – Квасов научился распознавать это состояние.
Вытирая пот с лица, открыл холодильник, глотнул водки прямо из горлышка, не чувствуя вкуса. Хотел выпить еще, но передумал.
Есть не хотелось, но Антон привык думать о еде как об антидепрессанте.
Постояв над открытым холодильником, пошарил взглядом по полкам: небогато, небогато…
Непритязательным Квасова назвать было нельзя, но готовить себе одному – увольте. Это уже культ себя, любимого, или еды – одно из двух.
Пару раз в месяц Антон варил себе борщ и считал себя жутко хозяйственным.
Весь период между борщами – как сейчас, питался полуфабрикатами, яичницей и омлетами во всевозможных вариантах: с помидорами, с сыром, с грибами, с зеленым горошком, с зеленью, с луком, с кабачками, с ветчиной, колбасой или салом, вызывая удивление окружающих. Не столько разнообразием омлетов, сколько отсутствием аллергии на них.
В данный момент завязываться с овощами было лень.
Антон выловил из пакета и разрезал вдоль ядреный бочковой огурчик, предусмотрительно купленный после дежурства в соседнем круглосуточном магазине. Батон сырокопченой колбасы нарубил неинтеллигентными кружками и в раздумье оглядел закуску.
Чего-то не хватало.
Не хватало лука.
Поставил на газ сковороду, порезал сало, нашинковал лук.
Простые повседневные действия понемногу успокоили, водка сделала свое дело, выключила активированный видением участок
После второй командировки в горы Квасов попал на ускоренные курсы реабилитации по возвращению участников боевых действий к обычной жизни (они так это называют). Врач-психиатр – очаровательная молодая женщина, кандидат наук, на самом деле хотела помочь, просто у нее не было на это времени.
Так вот, докторша описала симптомы во всех подробностях и предупредила о возможных конфликтах с окружающими. Квасов еще тогда понял, что он больной на всю голову социопат. Ну и старался не разочаровывать цивилов…
Антон разжарил сало, разбил яйца и вооружился вилкой. Ел он исключительно со сковороды, презирая тарелки. Презрение относилось не столько к самим тарелкам, сколько к их мытью.
Когда бесформенные яичные лужи приобрели очертания добропорядочной глазуньи, в дверь позвонили.
Чертыхнувшись, Квасов крутанул газовую ручку и заковылял в прихожую, тайно надеясь, что ошиблись номером квартиры или за порогом окажется Саня с пивом и креветками. Креветки и пиво были бы очень кстати. Положа руку на сердце, Саня тоже был бы кстати.
Не повезло: нелегкая принесла эту чуму с девятого этажа – мать троих детей, будь оно все неладно.
– Здравствуй, Антон. – Симка осеклась, разглядев горящие голодным блеском глаза и вилку в руке соседа. Заготовленная ослепительная улыбка полиняла: сейчас этот людоед разделает на куски ее скромную плоть, дождется ночи и съест. Хотя нет. Вряд ли станет ждать ночи – вон глазищи какие заведенные.
– Привет, – буркнул Квасов, всем своим видом внушая гостье мысль, что она явилась не вовремя.
– Ты занят?
– Занят.
– Просто… – Симка с ужасом поняла, что забыла, зачем пришла к соседу. При одном взгляде на зверскую физиономию у кого угодно отказала бы память.
– Что? – недовольно поторопил Квасов, высматривая в соседке признаки демонизма. Не просто так повадилась, ох не просто…
Симка состроила трогательно-невинную физиономию, которую наверняка слизала у Мани, и прижалась задом к двери, укрепляясь в мысли, что напрасно она сунулась к соседу без милицейского наряда или бригады психоневрологического отделения.
– Мы это… мы с теткой приглашаем тебя с нами встречать Новый год, – вспомнила, к обоюдному облегчению, Симка.
Выражение лица Квасова изменилось: теперь он внимательно смотрел на Серафиму и явно размышлял о чем-то своем. Соображал, как быстрее и гуманнее умертвить жертву?
Симка принюхалась – откуда-то явственно тянуло дымом. Неужели костер разложил?
Из слежавшихся пластов памяти всплыл легкомысленный мотивчик с обнадеживающими стишками: «…и каждую пятницу, лишь солнце закатится, кого-то жуют под бананом…» Перед глазами у Симки промелькнула вся жизнь.