Шевалье д'Арманталь(изд.1962)
Шрифт:
— Да, монсеньер, мне бы этого хотелось.
— Увы, господин Бюва, это невозможно.
— Как невозможно?
— Совершенно невозможно, уверяю вас!
— Господин архиепископ, я честный человек!
— Господин Бюва, вы дурак!
— Тем не менее, монсеньер, мне бы хотелось молчать.
— Нет уж, дорогой мой, вам придется говорить.
— Если я буду говорить, то окажусь предателем по отношению к принцу.
— А если будете молчать, то окажитесь его сообщником.
— Сообщником, монсеньер? Но в каком же преступлении?
— Сообщником в государственной измене… О! Полиция уже давненько следит за вами.
— За мной, монсеньер?
— Да, за вами… Под тем предлогом, что вам не выплачивают жалованья вашего, вы позволяете себе вести крамольные разговоры, подрывающие авторитет государственной власти.
— О монсеньер! Неужели можно сказать…
— Под тем предлогом, что вам не платят жалованья, вы переписываете мятежные прокламации и занимаетесь этим вот уже четыре дня.
— Монсеньер, я обнаружил это лишь вчера. Ведь я не знаю испанского языка.
— Нет, сударь, вы знаете испанский.
— Клянусь вам, монсеньер…
— А я утверждаю, что вы знаете испанский! И доказать это можно тем, что в ваших копиях нет ни одной ошибки. Но это еще не все.
— Как не все?
— Да, не все. Разве этот документ написан по-испански, сударь? Взгляните…
«Завладеть пограничными постами близ Пиренеев и заручиться поддержкой дворян, проживающих в этих кантонах».
— Но, монсеньер, ведь именно этот документ и позволил мне обнаружить заговор.
— Господин Бюва, людей отправляли на каторгу и за меньшие преступления.
— Монсеньер!..
— Господин Бюва, на виселицу попадали и менее виновные, чем вы.
— Монсеньер, монсеньер!..
— Господин Бюва, их четвертовали!..
— Помилуйте, монсеньер, помилуйте!
— Помиловать? Помиловать такого негодяя, как вы, господин Бюва? Я засажу вас в Бастилию, а мадемуазель Батильду отправлю в Сен-Лазар!
— В Сен-Лазар? Батильду в Сен-Лазар! Кто же имеет право так поступить, монсеньер?
— Я, господин Бюва.
— Нет, монсеньер, вы не имеете права так поступить! — воскликнул Бюва. Боязливый и покорный, пока дело касалось его самого, он внезапно рассвирепел, как тигр, когда беда стала грозить Батильде. — Батильда вам не простая девушка, монсеньер! Батильда — дворянка, дочь офицера, который спас регенту жизнь. Я пойду к его высочеству…
— Нет, прежде вы пойдете в Бастилию, господин Бюва! А затем мы решим, как нам поступить с мадемуазель Батильдой, — сказал Дюбуа и позвонил в колокольчик.
— Монсеньер, что вы делаете?
— Это вы сейчас увидите.
В кабинет вошел лакей, и Дюбуа приказал ему:
— Конвойного и карету!
— Монсеньер! — воскликнул Бюва. — Монсеньер, я на все согласен!
— Выполняйте мое приказание, — сказал Дюбуа, обращаясь к лакею.
Лакей вышел.
— Монсеньер… — взмолился Бюва, простирая к Дюбуа руки. — Монсеньер, я подчиняюсь беспрекословно!
— Нет уж, господин Бюва. Вы хотите, чтобы вас судили? Пожалуйста. Вы хотите испытать, крепка ли веревка на виселице? Не беспокойтесь, вам доведется это узнать.
— Монсеньер! — воскликнул Бюва, падая на колени. — Что я должен сделать?
— Вас повесят! Повесят!! Повесят!!!
— Монсеньер, — доложил лакей, входя в комнату. — Карета у ворот, а конвойный ждет в прихожей.
— Монсеньер, — прошептал Бюва, по-прежнему стоя на коленях. Он ломал свои маленькие руки и в отчаянии рвал те немногие волосы, которые у него еще остались на голове. — Монсеньер, неужели вы не сжалитесь надо мной?
— Так вы не желаете назвать имя принца?
— Принц де Листне, монсеньер.
— Вы не желаете сказать мне его адрес?
— Он живет на улице Бак, в доме номер сто десять.
— Вы не желаете снять копии со всех этих документов?
— Я немедленно сажусь за работу, монсеньер, немедленно! — сказал Бюва и направился к письменному столу. Он схватил перо, окунул его в чернила и, взяв чистую тетрадь, вывел на первой странице великолепную заглавную букву. — Вот видите, монсеньер, я уже взялся за дело. Только разрешите мне написать Батильде записку, что я не вернусь обедать… Батильду — в Сен-Лазар! — сквозь зубы пробормотал Бюва. — Черт возьми! Уж он бы выполнил свою угрозу.
— Да, сударь, можете не сомневаться, я бы сделал это и еще более ужасные вещи ради спасения государства. И вы почувствуете это на собственной шкуре, если не вернете эти бумаги вашему принцу, не принесете мне новые документы и не будете приходить ежедневно ко мне в кабинет, чтобы снимать с них копии.
— Но, монсеньер, — сказал Бюва в полном отчаянии, — как же я могу одновременно работать в библиотеке и приходить сюда?
— Что ж, вы не будете ходить в библиотеку. Велика беда!
— Как я не буду ходить в библиотеку? Вот уже пятнадцать лет, как я служу там, и за это время не пропустил ни одного рабочего дня.
— Что ж, я предоставляю вам месячный отпуск.
— Но меня же уволят, монсеньер.
— Какая вам разница, раз вам все равно ничего не платят?
— Но это же честь, монсеньер, быть государственным чиновником! А кроме того, я люблю мои книги, мой стол, мое кожаное кресло! — воскликнул Бюва, готовый заплакать при мысли, что он может все это потерять.