Шифр фрейлины
Шрифт:
– Чего встали? – прикрикнул Кортес на солдат. – Хватайте его под руки и тащите в карету.
Двое солдат, взяв императора под руки, повели из комнаты. Император что-то отчаянно выкрикнул, пытаясь освободиться от крепкой хватки.
– Что он там лопочет? – спросил Кортес, повернувшись к переводчице.
– Император говорит, что ни один смертный не должен дотрагиваться до него.
– Нам сейчас не до этикета.
– Если ацтеки увидят, как солдаты обращаются с императором, то они просто убьют их. И нас вместе
– Проклятье! Отпустите его, – распорядился Кортес.
Солдаты послушно отпустили упирающегося императора. Некоторое время Монтесума стоял посредине комнаты, свирепо раздувая ноздри, а потом неожиданно бросился в сторону окна.
– Не дайте ему уйти! – в отчаянии закричал Кортес солдатам.
Монтесума вскочил на подоконник, чтобы спрыгнуть во двор, но подскочивший солдат с размаху ударил императора в бок кинжалом. Застыв, Монтесума с откровенным удивлением посмотрел на испанца, а потом медленно спустился с подоконника и небольшими шажками, зажав кровоточащий бок, направился к выходу. Взявшись за ручку, потянул ее на себя.
– Добей его! – закричал Кортес. – Ацтеки не выпустят нас отсюда, если увидят, что император ранен!
Солдат, затаив дыхание, наблюдал за императором. Первый шаг, давшийся ему с невероятным трудом, оставил на мозаичном полу несколько капель крови. За ним следующий шажок, столь же неуверенный, и пролилась целая лужа. Сила уходила из Монтесумы вместе с кровью, однако того, что оставалось, было достаточно, чтобы выбраться из дворца и, показав распоротый бок, призвать подданных к уничтожению чужестранцев.
Неожиданно Монтесума приостановился, сдавленно заговорил. Кортес не сомневался, что это были проклятия в его адрес.
– Добей его! – прокричал капитан-генерал.
Будто бы очнувшись, солдат подскочил к слабеющему императору и несколько раз ударил его в грудь кинжалом. Монтесума Второй выставил вперед руки, пытаясь укрыться от разящего удара, а потом медленно стал сползать на пол, упав, он закатил глаза.
Кортес подошел к поверженному императору, из ран, заливая пол, обильно сочилась кровь. Перья на шапке поломались и теперь, лишенные былого торжества, выглядели нелепо. Глядя на неподвижную фигуру Монтесумы, трудно было представить, что еще совсем недавно этот человек обладал громадной властью, простиравшейся от одного океана до другого.
Кортес наклонился к императору и некоторое время рассматривал его неподвижное лицо. В очерствевшей душе шевельнулось нечто, подобное жалости, – все-таки он успел привыкнуть к этому дикарю и между ними установилось даже что-то вроде дружеских отношений. Вытащив из ножен кинжал, он срезал с шапки огромный изумруд. Подбросил его на ладони, как если бы хотел оценить его стоимость, и довольно хмыкнул.
– Вы напрасно это сделали, командор, – произнесла Малинче, – камень священный и принадлежит только императору.
– Там,
Неожиданно император открыл глаза и, крепко вцепившись в рукав камзола Кортеса, что-то быстро заговорил.
– Дьявол! – пытался вырваться конкистадор, но хватка умирающего Монтесумы оказалась невероятно сильной. Размахнувшись, он с силой ударил его в горло. – Получай!
Через рану просочились остатки крови. Монтесума вытянулся и затих.
– Он изрядно перепугал меня, этот чертов дикарь, – вытер Эрнан Кортес проступивший на лбу пот.
– Монтесума мертв… Теперь нам отсюда живыми не выбраться, – глухо обронила Малинче.
– Лучше быть убитым в бою, чем попасть к ним в плен, – возразил стоявший рядом солдат. – Окажешься в плену, тогда они непременно всех сожрут!
– Умирать пока мы не собираемся. – Внимательно посмотрев на говорившего, Кортес спросил: – Как тебя звать, солдат?
– Августо, командор.
– А ведь ты одного роста с императором. Даже внешне на него малость похож… Вот что, раздевайся и напяливай на себя его одежду.
– Капитан-генерал, но ведь… – Глаза солдата расширились от ужаса.
Рука Кортеса потянулась к рукояти меча:
– Ты хочешь со мной поспорить? Уверяю тебя, ты выбрал не самую подходящую минуту. Сегодня у меня скверное настроение.
– Никак нет, господин капитан-генерал! Я не собирался спорить.
– Я так и понял. Ты – славный малый. А эту дохлятину, – кивнул он в сторону убитого императора, – суньте куда-нибудь подальше в укромный уголок, чтобы в ближайшие несколько часов об него ненароком никто не споткнулся.
Скинув камзол, Августо облачился в императорскую накидку, затем повязал сандалии, невольно задержав взгляд на золотой подошве, и с некоторым почтением принялся стягивать с головы убитого императора шапку с перьями.
– Августо, – заговорил Кортес, когда тот облачился в императорскую одежду, – тебе не нужно ничего делать. Нужно просто быстро дойти до кареты. У ацтеков не будет времени тебя рассмотреть, а потом смотреть императору в лицо. А мы постараемся загородить тебя так, чтобы никто не разглядел твоей фигуры.
Подозвав к себе сержанта, Кортес сказал:
– Как только мы станем выходить, пальнете из ружей. Они боятся стрельбы не меньше, чем своих свирепых богов. Этого времени нам вполне достаточно, чтобы проскочить до кареты. Ацтеки даже не поймут, что же произошло.
– Хорошо, командор, – охотно отозвался сержант. – Сделаю все так, как вы приказываете.
– А хорош! – одобрительно закачал головой Кортес, смерив взглядом переодевшегося солдата. – Настоящий император Монтесума. – Крики на площади усилились. Послышались удары барабана. – Только шапку на лоб немного опусти, – командор подправил растрепавшиеся перья, – так, чтобы лица не рассмотреть.