Шипы смерти
Шрифт:
Я усмехнулся. «Лучше держать ее взаперти в Греции». Слава богу, у меня не было дочерей, о которых можно было бы беспокоиться.
Прошел еще час, прежде чем я вернулся домой и поднялся по лестнице, дергая галстук и представляя, как я возьму богиню Боттичелли — в своей постели, на ее руках и коленях. Я слушал ее стон и кричал:
Я внезапно остановился. Кровать была заправлена, комната освежена, и запаха женщины, которую я трахал часами, нигде не было.
— Мануэль, — проревела я, взволнованная тем, что еще не
Моя правая рука — и по совпадению мой дядя — вошел в комнату так, будто ему было все равно. И он, вероятно, этого не сделал, что только еще больше усилило мое разочарование.
«Где женщина?»
Его брови нахмурились. «Какая женщина?»
— Тот, кто здесь спал, — стиснул зубы я, стиснув зубы.
Его бровь взлетела вверх. — Ты никогда не позволяешь им ночевать.
Моя челюсть сжалась так сильно, что я услышал скрип зубов. Почему он должен был указывать на очевидное? «Я позволил этому переночевать», — отрезал я. — Где она, черт возьми?
— Откуда мне знать, нипоте ? Он закатил глаза. — Я только десять минут назад пришел.
Мои брови нахмурились. "Куда ты ушел?"
Он пожал плечами. «Появилась эта сука Донателла. Мне пришлось отвезти ее обратно в психушку.
— Донателла была здесь? Мой голос был устрашающе спокоен, но под этим спокойствием грохотала моя ярость. Он кивнул в подтверждение. «Она пришла до или после того, как женщина ушла?»
— Должно быть, было после, — пробормотал он, но по выражению его лица было ясно, что он не знал. «Я не видел здесь женщины. Если бы эта сука-психопатка увидела ее, она была бы мертва.
Подозрение пробежало по моей спине, но у меня были проблемы посерьезнее, чем у богини эпохи Возрождения.
Донателла! Будь она проклята, потому что ее дерьмо — последнее, что мне сейчас нужно.
ЧЕТЫРЕ
ИСЛА
Вт
типа стыда.
Я испытал это впервые в жизни, и даже прекрасное утро не могло облегчить боль моих грехов. Я нарушила свое правило: никогда не спать с мужчиной, обещанным другому. Я должен был задать вопрос прямо. Мне следовало быть более тщательным.
Я не хотела закончить, как моя мать, быть второй после мужчины. Я мало что знал о ней, но то немногое, что я знал, заставило меня твердо решить не оказаться на ее месте. Всегда.
Когда я была маленькой девочкой, я спросила Иллиаса, моего старшего брата, почему наш отец никогда не женился на моей матери. Он уходил от ответа годами, пока я, наконец, не набрался смелости загнать его в угол.
Воспоминания о том, как он навестил меня в школе-интернате, вернулись ко мне, как будто это было вчера.
— Исла, просто брось это, — проворчал он. Моя рука потянула брата за рукав костюма, заставив его застонать от раздражения. Даже в пятнадцать лет моя рука
«Я должен быть судьей этого», — возразил я плаксивым голосом. «Я уверен, что ты что-то знаешь, но ты упрямая свинья».
"Это моя работа."
Я покачал головой. «Нет, твоя работа — рассказать мне все, что ты знаешь о нашем отце. Моя мать. Я заслуживаю знать. Его челюсти сжались, но прежде чем он успел что-либо сказать, я продолжил: «Ты знаешь, как дерьмово ничего не знать о своих родителях». Я глубоко вдохнул в легкие. «Даже простой биологический тест на сходство черт с твоими родителями. Я не знаю, есть они у меня или нет».
Я мог видеть мрачное выражение его лица, и мне показалось, что я услышал скрежет зубов моего брата.
Тишина затянулась. Другие родители приходили и уходили, бросая на нас любопытные взгляды, но никто из нас не замечал их. Как всегда, Иллиас пришел на родительское собрание в качестве моего опекуна. Почти на двадцать лет старше меня, Илиас был моим братом, моей матерью и моим отцом. Вся моя семья. Другой наш брат, Максим, тоже помогал, но Иллиасу всегда удавалось выполнять эту роль более эффективно. У него была аура бога — высокого, сильного и могущественного. Его темные волосы и пронзительный обсидиановый взгляд мешали женщинам сопротивляться.
Поэтому, конечно, учителя-женщины падали в обморок от него, а учителя-мужчины чувствовали себя неловко рядом с ним.
Мягкий ветерок пронесся над территорией моей школы. У меня оставалось всего десять минут или около того, прежде чем он уйдет, и мне придется вернуться в свою комнату в общежитии. Рейна и Феникс уже были там. Их отец приходил и уходил, и они оба были рады, что остались одни.
Я не возражал против этого здесь, но мне нравилось быть дома с моими братьями. Мне нравилось быть с ними где угодно.
— Ты похожа на нее, — сказал он наконец. «На самом деле, ты ее точная копия».
Мои глаза расширились. "Действительно?" Моим ответом был краткий кивок. — Но она тебе не понравилась?
Мышца на его челюсти напряглась, и в глазах промелькнуло что-то горькое.
«Я не знал ее достаточно хорошо и недостаточно долго».
Я разочарованно вздохнул. — Ну, ты знал ее как минимум девять месяцев.