Шива из стали
Шрифт:
Но император настаивал на получении прямого ответа на первоначальный вопрос.
– Откуда следует, как я понимаю, что они тоже всего в восьми часах полёта от нас?
– В подпространстве всё может обстоять совершенно иначе. Но в данном случае – да, примерно столько же. А наше местонахождение, надо полагать, им известно.
За последний год или около того берсеркеры всё чаще прощупывали почву, совершая набеги на сектор. Гиперборейскую систему до последнего времени обходили стороной. Конечно, разведывательные устройства берсеркеров могли появляться и исчезать в любой момент, если им удавалось избегнуть обнаружения.
– Если
– Пока что, – продолжала комендант, – они не предпринимали серьёзных вылазок против нашей базы. Возможно, собираются совершить в ближайшее время. А может, они пока довольствуются тем, что удерживают авангард на Летнем Краю, планируя очередное наступление где-то в другом месте.
– Но если мы знаем, что они там?…
– Да, скорее всего им известно местонахождение нашей базы. – Комендант не собиралась тратить на разъяснения больше времени, чем нужно, не желая, чтобы эти полоумные сектанты знали больше, чем им необходимо для выполнения порученной задачи.
Комендант Норманди заверила капитана Марута, что категорически убеждена в решимости мистера Сильвера присоединиться к ним в качестве пилота. Он сам высказал это желание, и выкручивать ему руки, чтобы оформил всё документально, совершенно незачем.
– Ох, сомневаюсь я, комендант. Не тот он человек.
– Посмотрим, капитан. Под мою ответственность.
– Да, мэм. Пока наш экспедиционный корпус не покинет станцию, а тогда и поглядим, с нами он или нет. Если да, он уже будет в подчинении у меня.
Во время этой беседы коменданта Норманди с капитаном прибыл очередной курьер. Сэйди согласно установленной процедуре расшифровала и перебросила на дисплей последние новости то ли с Земли, то ли из Порт-Даймонда.
Последние донесения разведки из дальних секторов обескураживали; из сектора Омикрон вообще не было никаких новостей, кроме скверных, а в нём когда-то было целых четыре десятка колонизированных систем. Насколько можно судить, теперь эта территория представляет собой лишённую жизни пустыню, раскинувшуюся на сотни тысяч кубических световых лет. На планетах земного типа в этом секторе пространства не осталось ничего, кроме туч стерильной пыли и пара. Сведений о том, как же именно была сломлена оборона, так и не поступало.
Наконец, будучи приглашённым на официальный обед в компании коменданта Норманди и нескольких избранных офицеров (обед проходил в апартаментах коменданта; Гарри Сильвер, не то что не приглашённый, но даже не уведомлённый об этом знаменательном событии, проводил это время в баре) император Юлий встал, дабы возгласить речь. Вообще-то никто его об этом не просил, но никто не удивился, когда она встал и пустил в ход всё своё красноречие. Смерть, сказал он, растекается чернильной рекой, заливающей этот уголок Галактики.
– Колоссальная чёрная пелена смерти, едкий дым пылающих человеческих планет и тел, загубленных жизней и надежд, погибели, которую мы обязаны остановить и остановим во что бы то ни стало… – слушая Юлия, трудно было не поддаться его обаянию даже теперь.
Человеческие флоты, действующие в этом же объёме пространства, преуспевали ничуть не лучше. Выигранные сражения можно было перечесть по пальцам, а сумевшие выйти живыми из проигранных боёв рассказывали воистину жуткие истории. Потери доходили до сотен боевых кораблей, тысяч человеческих жизней.
12
Помимо всего прочих дарований, комендант Норманди была опытным пилотом и время от времени испытывала искушение передать командование базой подполковнику Ходарку, а самой принять участие в операции вместе с Марутом и его людьми, хоть на успех рассчитывать особо не приходится. Она могла сколько угодно рассуждать, следует ли решаться на столь отчаянный шаг; долг просто-напросто велит ей, как старшему по чину, сделать всё возможное ради успеха предприятия. Какое-то время она даже подумывала обсудить этот вариант с Сэйди. Но в конце концов выбросила эту идею из головы. В любом случае остаётся одно кардинальное возражение: она просто не имеет права пренебречь своими обязанностями коменданта базы. Особенно этой базы.
Между тем, Гарри Сильвера ждала ещё одна любопытная встреча в столовой. На сей раз перед его столиком с подносом в руках остановился сам император Юлий, чтобы осведомиться, не занято ли место напротив Гарри. В столовой было много народу против обычного, так что император вроде бы случайно отбился от своей обычной свиты.
А может, на сей раз Юлий совершенно намеренно решил усесться отдельно от своих подданных. Определить, как именно обстоит дело, Гарри не взялся бы.
– Нет, свободно. Присаживайтесь. – Гарри буквально физически почувствовал, как много взглядов устремлено на них в этот миг, хотя не сводил глаз с человека, сидящего напротив. И император, и Гарри Сильвер оставались для всех обитателей базы тёмными лошадками.
– Мистер Гарри Сильвер, полагаю.
– Так точно. А вы, должно быть, правитель Галактики. Или я спутал её с какой-то другой галактикой?
Император даже бровью не повёл.
– Вы занимаетесь каким-нибудь делом, мистер Сильвер?
– Межзвёздной торговлей.
– О? Какого же рода? – с искренним, дружелюбным любопытством осведомился Юлий, снимая пробу со стоящего на подносе блюда и видимо наслаждаясь им.
– Минеральные концессии и родственные вопросы, – с напором заявил Гарри, вглядываясь в собеседника. И, помолчав, добавил: – Как я понимаю, вы заняты в правительстве.
– Я служу своему народу по мере сил, – безмятежно, уверенно разглядывал его император своими тёмно-карими глазами.
– Своему народу, а?
– Так я называю тех, кто по собственной воле решил служить мне верой и правдой. А я служу им. А чему служите вы, мистер Сильвер? – вопрос прозвучал совсем негромко, но Гарри будто током ударило.
На кончике языка уже вертелась резкая отповедь, но он так и не раскрыл рта. Чёрт побери, есть в этом человечке, сидящем по ту сторону стола, нечто эдакое, заставляющее поверить, что за каждым его словом, за каждым поступком таятся благороднейшие, возвышеннейшие основания. Что добрый старина Юлий Гарри Сильверу лучший друг – или стал бы другом, дай ему только крохотный шанс. И даже более того. Что кабы природе и судьбе позволили идти надлежащим курсом, скоро оба ощутили бы безмерную взаимную привязанность, сопричастность к некоему чудесному, идеалистическому делу, которое объединит их нерасторжимыми узами на всю жизнь.