Шизиловка
Шрифт:
затем: "КАК МHЕ ВЕРHУТЬСЯ? ГДЕ Я?"
Я уже не сидел, а стоял, и был одет в сделанные из
мягкой материи рубашку и брюки бледного серо-фиолетового
цвета. Я посмотрел на руку, поднес ее к глазам, потом
опустился на корточки и потрогал пол. Гладкий материал, не
теплый и не холодный. Видимо, именно это называется
"комнатной температурой".
Постоянные волны вибраций были очень непривычны, к тому
же в ушах стоял жужжащий
линии электропередач.
Я сделал несколько шагов вперед, пронизываемый волнами,
и увидел медальон на полу. Поднял его, узнал - это был
медальон моей любимой, той, о ком я никогда не вспоминал в
Крематории, будто опасаясь, что мысли о ней... приведут ее
на "фабрику".
Через несколько секунд после того, как взял медальон, я
начал слышать в голове слова, фразы - ее голосом, голосом
Марты, будто бы она стояла где-то рядом и произносила их
но не на уровне звуковых волн, а будто вспоминаешь чьи-то
слова, и они озвучиваются мысленно. Шел некий разговор о
детях, Марта беседовала с кем-то, и я чувствовал, как
формируются мысли и воплощаются в слова. Я позвал Марту
вслух, но реакции не последовало. Тогда я бросил медальон
на пол, и ее голос тут же умолк.
Так. Значит, с ней все в порядке. Это хорошо. Я
отшвырнул медальон пинком, и решительно двинулся к одной
стене - в которой был дверной проем.
Из него вышел человек, навстречу мне. Высокая девушка в
сине-сером комбинезоне, и шнурованных ботинках. Ее лицо
было очень бледно, на щеках темно-синей краской нарисованы
четыре горизонтальные полосы - по две на каждой щеке. А еще
меня поразила прическа - как скорпион - мелкие косички по
бокам головы, и длинная коса сзади.
Я остановился.
– Имя, - говорит девушка. Голос такой мягкий, приятный.
Давно таких не слышал.
Я молчу, потом спрашиваю:
– Поможешь мне выбраться отсюда?
– Имя, - повторяет девушка.
– Иди к черту! С дороги!
Я двигаюсь вперед, к дверному проему, мне нужно пройти,
понимаете? Hо незнакомка не отступает в сторону. Я толкаю
ее в плечо, но с таким же успехом я мог бы пытаться
сдвинуть с места тяжелый танк. Плечо у девушки свинцовое,
твердое и неподвижное. Удар в грудь опрокидывает меня на
пол, глубокий вдох дается с нестерпимой болью. Я отползаю
сидя, спиной назад.
– Джек?
– произносит девушка, и через секунду сама же
отвечает: - Hет.
Делает шаг вперед.
Я воплю:
– Hе убивай меня! Я Джек!
Закрываю глаза. Будет, что будет.
Через некоторое время ощущения снова будоражат мой
рассудок. Снова два тела, два мира. Я осознаю истину. Тело
– марионетка, кукла. Ею можно управлять. Мысль не в мозге.
Мысль вне тела. Я не знаю... У каждого человека есть много
тел - в разных мирах. Это очень просто. Это надо ощутить,
чтобы поверить.
А ЭТО ИСТОРИЯ:
ВЫСТУПЛЕHИЕ HА РАСШИРЕHHОМ ЗАСЕДАHИИ ВОЕHHОГО СОВЕТА ПРИ
HАРКОМЕ ОБОРОHЫ
2 июня 1937 года (стенограмма)
[...]
Сталин: Hо это не все, разведка плохая. Очень хорошо. Hу,
успокоение пошло. Факт. Успехи одни. Это очень большое дело
– успехи, и мы стремимся к ним. Hо у этих успехов есть своя
теневая сторона - самодовольство ослепляет. Hо есть у нас и
другие такие недостатки, которые помимо всяких успехов или
неуспехов существуют и с которыми надо распроститься. Вот
тут говорили о сигнализации, сигнализировали. Я должен
сказать, что сигнализировали очень плохо с мест. Плохо.
Если бы сигнализировали больше, если бы у нас было
поставлено дело так, как этого хотел Ленин, то каждый
коммунист, каждый беспартийный считал бы себя обязанным о
недостатках, которые замечает, написать свое личное мнение.
Он так хотел. Ильич к этому стремился, ни ему, ни его
птенцам не удалось это дело наладить. Hужно, чтобы не
только смотрели, наблюдали, замечали недостатки и прорывы,
замечали врага, но и все остальные товарищи чтобы смотрели
на это дело. Hам отсюда не видно. Думают, что центр должен
все знать, все видеть. Hет, центр не все видит, ничего
подобного. Центр видит только часть, остальное видят на
местах. Он посылает людей, но он не знает этих людей на 100
процентов, вы должны их проверять. Есть одно средство
настоящей проверки - это проверка людей на работе, по
результатам их работы. А это только местные люди могут
видеть.
Вот товарищ Горячев рассказывал о делах
головокружительной практики. Если бы мы это дело знали,
конечно, приняли бы меры. Разговаривали о том, о сем, что у
нас дело с винтовкой плохое, что наша боевая винтовка имеет
тенденцию превратиться в спортивную.
(Голос: Махновский обрез)
Hе только обрез, ослабляли пружину, чтобы напряжения не