Схизматрица (сборник)
Шрифт:
— Я — из Цепи.
— Считается, что никого из вас уже нет в живых. — Она сняла с рук и ног браслеты сломанного краба. — Я должна тебя убить. Ты напал на меня. Ты — изменник.
— Когда я разбивал эту пакость, я чувствовал подлинную свободу.
Линдсей с удивлением погладил больную руку. Да, он вправду утратил самоконтроль. Чувство протеста на какое-то мгновение пересилило разум. Вспышка настоящего, человеческого гнева прорвалась сквозь дипнавыки. Линдсей был потрясен — зато такой целостности он не чувствовал в себе
— Вот из-за таких все и рухнуло, — сказала Нора. — Вы сломали нам, остальным, жизнь. Мы, дипломаты, должны быть наверху, управлять всем и установить мир. Но программу закрыли. Объявили, что мы ненадежны. Идеологически.
— Они хотят, чтобы все мы умерли, — сказал Линдсей. — Затем тебя и отправили сюда.
— Меня не отправляли. Я вызвалась добровольно. — Она затянула последний шнурок пончо. — Если мне удастся вернуться, меня встретят как героиню, с почестями. И это — мой единственный шанс пробиться к власти на Кольцах.
— Почему обязательно — там?
— Все остальное неинтересно.
— Деп-три погиб, — сообщил Линдсей. — Зачем ты убила его?
— По трем причинам. — Она даже не пыталась притворяться. — Это было легко выполнить. Вас стало меньше. И третье — он был сумасшедшим. Хуже любого из вас. Слишком непредсказуемым. Слишком опасным, чтобы оставаться в живых.
— Он был безвреден. — Глаза Линдсея наполнились слезами. — В отличие от нас с тобой.
— Будь у тебя мое самообладание, ты бы не плакал. Даже если бы тебе вырывали сердце.
— Оно уже вырвано. Как и твое.
— Абеляр… Он был пиратом.
— А остальные — нет?
— Думаешь, они о нас будут плакать?
— Нет. Они даже о своих не будут особенно плакать. Но вот отомстить они захотят. Как ты отнесешься к тому, если завтра исчезнет Иан? А месяца через два ты найдешь его кости в отстойнике какого-нибудь ферментатора? Или даже так, если уж у тебя настолько стальные нервы: как насчет тебя самой? Каков тебе покажется вкус власти, когда ты будешь блевать кровью за шлюзом?
— Все в твоих руках, — сказала она. — Я сказала правду, как мы и договаривались. Ну а как сдержать в узде вашу компанию — твое личное дело.
— Я в таком положении быть не желаю. Я думал, что мы достигли хоть какого-то взаимопонимания…
Она кивнула на истекающие смазкой обломки краба:
— Ты не спрашивал позволения, когда напал. Увидел предмет, которого не можешь терпеть, — и уничтожил. И мы — точно так же.
— Я хочу поговорить с Клео.
— Это будет нарушением нашего с тобой договора, — оскорбленно сказала она. — Ты должен все это делать через меня.
— Произошло убийство, Нора. Мне нужно видеть ее.
— Она — у себя в саду, — вздохнув, ответила Нора. — Тебе придется надеть скафандр.
— Мой на «Консенсусе».
— Тогда возьмешь один из Иановых. Идем.
Она повела его через освещенную красным пещеру, потом длинной выработанной
Пошивщик скафандров (он же — художник-график) бодрствовал и был занят делом. В свое время он не пожелал расставаться с защитным костюмом и носил его постоянно, словно стерильную среду для себя одного.
Иан был чем-то наподобие фокусной точки семьи Мавридесов. Именно на нем сосредоточились все семейные обиды и негодование. Паоло, конечно, проболтался, но Линдсей и без этого разобрался в ситуации.
Округлые стены пещеры Иана были украшены сложным орнаментом. Неделями расписывал он свою комнату рисунком из Г-образных линий. Чем дальше, тем мельче становились детали, тем тщательнее вписывались они в картину, тем причудливее становилось безумное, завораживающее сочетание цветов. Сложность узора была насквозь пропитана клаустрофобией. Казалось, крохотные линии шевелятся, слабо мерцая…
Заслышав шум, Иан резко обернулся. Рука его метнулась к нарукавному карману.
— Это мы, — сказала Нора.
Глаза Иана под прозрачным визором сверкали от ярости.
— А-а, — перевел он дух. — Чтоб вам сдохнуть…
— Это ты скажешь кому-нибудь другому, — отрезал Линдсей. — И вообще, чего это ты не спишь?
— Ну-ну. Чтобы ты вошел и расстегнул мне костюм! И заразил меня!
— Нам нужен скафандр, Иан, — сказала Нора. — Секретарь идет в сад.
— Да ну его в задницу! Скафандры мне еще пачкать… Взял бы да сшил себе, как деп-три.
— О скафандрах ты заботишься здорово, — сказал Линдсей, размышляя, действительно ли Иан убил третьего депутата. Наверно, они разыгрывали эту привилегию в кости. Он снял скафандр со стойки. — Если снимешь свой, я могу не надевать этот. Что скажешь? Боишься быть битым?
— Не испытывай судьбу, — Иан прижал кислородный баллон к ниппелю скафандра, — калека.
Клео жила в самой большей из оранжерей, отведенной под декоративные растения. Здесь все росло медленнее, чем в хозяйственных садах, подсвечиваемых ультрафиолетом и заполненных чистым углекислым газом. Ребристые стены продолговатого помещения напоминали раковины. Флюоресцентные трубки вдоль каждого из ребер ярко светились.
Влажная почва, приготовленная из пустой породы, удерживалась частыми пластиковыми сетками. Как и сами шейперы, растения тоже были перестроены для безбактериального существования. Здесь росли в основном цветы — розы, маргаритки, лютики величиной с кулак.
Постелью Клео служило нечто вроде крытой плетеной корзины, выращенной из искривленного бамбука. Она не спала, сидела за пяльцами.
Кожа ее была смуглее, нежели у других, — загорела под оранжерейными лампами. Одета она была в белую, без рукавов, блузу, стянутую над бедрами и мелко гофрированную от пояса. Ноги и руки ее были обнажены. На груди слева красовалась вышитая эмблема, означавшая ранг.