Шкафы и шпионы
Шрифт:
— Да как вы себе это представляете? За пару дней подружиться с малолеткой и напроситься в гости в нужный день? Да с чего вы вообще решили, что я ей понравлюсь? — перспектива провести выходные с какой-то, наверняка, капризной девицей, да еще и ради дел разведки? Увольте!
— А это ваша боевая задача, агент Сатор, — тут же нашелся блохастый.
— Учитывая события утра, вам и получаса хватило для того, чтобы втереться в доверие к юной студентке, — поддержал друга Табурет.
— Вы издеваетесь? Кстати, вот мне надо учебный план разрабатывать! — сомнительный
— Поменьше в шкафах будете лазать, госпожа Сатор, — явно закончил обсуждение этого решения Мурес, — но мы в любом случае попытаемся разработать и другие пути решения этой задачи. Дочь посла, действительно, может не оценить нашу зельеварительницу по достоинству.
Оборотень на последних словах хохотнул. За это я мысленно пообещала обязательно напоить его “блошиной чесоткой”. Интересно, если встать в позу и категорически отказаться, меня отправят на казнь или нет? Проверять желания не возникло, и я угрюмо уставилась на дарха.
Кто бы мне тогда сказал, что последующие дни превратятся в настоящий кошмар. Меня заставили выучить всю родословную Домео чуть ли не до пятого колена, управляющих в особняке, членов службы безопасности в лицо. Дошло до того, что ко мне чуть ли не в середине занятий прибегали с кристаллами и проверяли, не забыла ли я очередного охранника.
Особенно тяжко было выдержать три часа этикета с эльфом из профсоюза. Тонек и сам был не рад поставленной задаче, и даже не пытался скрыть своего снисходительного отношения, чем меня сильно завел. Но поскольку Табурет очень четко и однозначно намекнул, что моя судьба буквально зависит от успеха мероприятия, пришлось сидеть с душным занудой и перебирать вилки.
Этикет в совершенстве мне был привит с детства до тошноты и без ушастого, однако, кто докажет, что рыбную вилку для мяса я выбрала по злому умыслу, а не по незнанию? Никто. Вот и эльф целых шесть раз в приступе “Она безнадежна!” бегал жаловаться на тупую зельеварительницу.
В итоге, Табурет не выдержал и пришел лично. Полюбовался на мое сияющее счастьем невинное лицо целых секунд двадцать, пронаблюдал, как я изящно подцепила листик салата, пафоснее, чем самая расфуфыренная светская модница, развернулся и ушел. Правда, предварительно захватив страдающего эльфа и освободив меня от дальнейшего воспитательного процесса.
Меньше всех мне в эти дни хотелось убить, как не странно, Калири. Оборотень подловил меня после обеда и единственный, кто спросил, найдется ли у меня полчасика! Один из всех этих бездушных разведчиков! От остальных в пятницу я тупо начала прятаться, используя плетения отвода глаз, самые темные углы академии и пульсары против доставших чирикаться за мной вестников. Так что блохастый не только продемонстрировал в очередной раз прекрасный нюх, вычислив меня по запаху, но и редкую в этой академии человечность. Пришлось идти.
Да и оказавшись в кабинете командира, последний не разочаровал. Выложил передо мной кучу кристаллов и спросил знаю ли, что это такое. Конечно, да — это было дорогущее шпионское оборудование, с весьма занятными не менее дорогими заклинаниями. Серьги-клипсы с небольшими камнями, например, должны были передавать обладателю сообщения прямо в ухо таким образом, что никто больше этого услышать не мог. Колье служило для записи картинки, условно говоря, у нас вся академия такими украшениями облеплена. Еще передо мной оказалось колечко, судя по плетениям, оно отдельно транслировало звук. Поразмыслив, напрашивался вывод, что разделив таким образом все потоки информации, магию было сложнее засечь.
Отложив три вещи, оставила на столе браслет и пояснила, мол, понятия не имею, зачем эта железка нужна. Оборотень, активиривал плетение, и все вещи сделались самыми обычными. Теперь без специального оборудования обнаружить в них передающие кристаллы было невозможно.
— В субботу и воскресенье будешь ходить в этих побрякушках, — пояснил командир и со спокойной душой отправил восвояси.
Учитывая, что все остальные мурыжили меня минимум по часу, пытаясь что-то объяснить какой-то там никчемной отравительнице, оборотень с его десятью минутами сделался в моих глазах практически божеством. Еще и проверять ничего не стал, поверив на слово. И уж не знаю, хотели ли меня еще чему-то “важному” научить, но остаток вечера мне удалось отсидеться в приемной ректора.
Самого Муреса на месте не оказалось, а его подчиненным просто не могло прийти в голову искать меня здесь. Поэтому несколько часов абсолютного спокойствия с полным погружением во все то же нераскрытое дело об отравлении. На мою удачу еще и к начальству никто не заходил. Видимо, лишний раз к Табурету обращаться не спешили даже самые пронырливые старожилы из преподавательского состава.
Ужинать и вовсе не пошла, все еще не желая натыкаться на членов профсоюза, а сразу отправилась спать.
С утра из кровати меня буквально вытащили и чуть ли не в пижаме утащили телепортом. Благо Калири, который за мной явился, все же имел те же болевые места, что и все оборотни, и теперь все время морщился, потирая подреберье.
— Представляешь, Саарин, это чудовище провело на мне болевой прием, — пожаловался блохастый дарху.
— Еще раз ко мне так заявитесь, я вам хвост общипаю! — пообещала хмуро и грозно.
— Во! Слышал? Прямая угроза здоровью! — развеселился Калири, — мне положена надбавка за вредные условия труда!
От такой наглости мое и без того отвратительное после беспокойного сна настроение съехало в самые отрицательные значения. Портативный, от того безумно дорогущий, телепорт перенес нас в какую-то спальню, где на всех возможных поверхностях расположились знакомые и не очень сотрудники разведки. Из окна открывался вид на прекрасный трехэтажный особняк. Мне его столько раз за два дня показали, что сложно было не опознать дом господина Домео. Судя по всему, наш король был такой же скупердяй, как и Мурес, потому что между зданиями едва ли было больше десяти метров. Родной землицы иностранному дипломату явно зажали.