Шкафы и шпионы
Шрифт:
Тетка разве что глаза не закатила, всем своим видом демонстрируя “мне все ясно”. А меня с опозданием посетило озарение — на мне водолазка и иллюзия. Всполошившись, тут же развеяла плетение и оттянула ворот, демонстрируя причину прихода. Женщина шокированно приподняла брови и, поднявшись, приблизилась ко мне. Осторожно тронув одно из мест повреждений, озабоченно покачала головой. Потом, вытащив из кармана халата кристалл, тщательно водила им передо мной, явно фиксируя синяки для суда.
Закончив, вернулась за стол и начала задавать вопросы: имя, должность, сколько мне полных лет, обстоятельства получения травмы. Все мои ответы целительница кропотливо писала
— Вы девственница?
— Нет! — честно выпалила я от неожиданности.
Но добавить еще что-то мне не удалось, целительница строго прищурилась и начала настоящий допрос с пристрастием:
— Этот мужчина, что на вас напал, — пауза было очень театральной и намекающей, — что он от вас хотел?
— Ммм… — я немного замялась, — решил обвинить меня в своих проблемах.
В душе поселилось беспокойство. Следователь ведь тоже будет задавать подобные вопросы и тему с отравлениями нужно будет как можно правдоподобнее обойти.
— Госпожа Сатор, — нравоучительный голос врезался в меня, выводя из раздумий, — возможно вы хотите провести полный медицинский осмотр?
Предложение целительницы заставило прислушаться к себе: ведь и правда Табурет меня еще и спиной об стену приложил. Но все ощущения говорили, что за мою глупость пострадала только шея. Выдержав небольшую паузу, ответила четкое и честное: “нет, спасибо, в остальном я в порядке”.
— Милая, — явно чего-то от меня добиваясь, женщина сменила тактику, — понимаешь, в мире иногда случаются несправедливые вещи. Ты ни в чем не виновата и не должна стыдиться…
“Чего?!” — бился в голове у меня всего один вопрос, а тетка тем временем продолжила свою патетическую речь:
— Многие женщины подвергаются нападению со стороны мужчин. Если ты не хочешь говорить, чтобы защитить себя — ты обязана сказать, чтобы защитить других!
Последнее предложение было произнесено с таким призывом и настолько преисполнено величием, что мне немедленно захотелось нести флаг перед этим сражением. Но из врагов родины в этом кабинете была лишь пыль на подоконнике.
— Что вы вообще несете? — терпение не моя добродетель.
— Если он тебя изнасиловал, лучше говори сейчас или забудь навсегда, — с окончательным разочарованием относительно моих интеллектуальных способностей произнесла целительница.
Несколько бесконечных мгновений я смотрела на тетку, открыв рот. И впервые, наверное, в моей жизни не находила слов от шока. Пыталась выдавить хоть что-то связное, но лишь несуразно покачивала головой и хаотично дергала бровями.
— Так у дела будет больше шансов, а срок серьезней, — доверительно сообщила мне госпожа Торг.
Фамилия целительницы вспомнилась, как нельзя вовремя и, наконец, впустила в мою голову не только слова, но и целые предложения.
— Благодарю Вас за совет, заботу и, в целом, беспокойство за женщин, — скрыть иронию получилось плохо, — но если бы меня кто-то хотя бы попытался изнасиловать, то я бы шла на кладбище, а не в службу охраны порядка.
Тетка недоуменно приподняла брови, демонстрируя полное непонимание, а я любезно пояснила:
— Трупы надежнее всего прятать на кладбище.
И получив, наконец, заключение, покинула кабинет госпожи Торг. Прощались мы с женщиной в абсолютном молчании и весьма недовольные друг другом. Поэтому к кабинету следователя я шла настроенная на второй акт театрального представления “плевать на себя — спаси других”. Отчего-то мне показалось, что все теперь захотят из меня сделать жертву насилия. Заблуждалась. Сущий Оп! Как же я заблуждалась.
Указанный в талоне страж в кабинете тоже оказался один. Сидел за грубым потертым столом и перебирал кристаллы, то и дело вызывая в качестве видения, записанные на них события. Мужчина был совершенно обычный и ничем не примечательный. Даже цвет волос был таким невыразительным, что я затруднялась определить этот цвет. Пригласил присесть, хмуро ознакомился с талоном и медицинским заключением, сложил это все в папку у себя на столе и коротко сообщил:
— В рассмотрении отказано.
— То есть как “отказано”? — второй раз за утро у меня закончились слова.
— Вот так — “отказано”, - добавляя властности и официоза, надавил страж и посмотрел при этом мне прямо в глаза.
— Это нападение третьего порядка! — я тихо начала закипать. — В рассмотрении таких дел не отказывают!
Мы с мужиком яростно сцепились взглядами и минуты две пытались засверлить друг друга на смерть. Неожиданно страж устало выдохнул и, откинувшись в кресле, отвел взгляд.
— Госпожа Сатор, — скучающее раздражение, — господин, которого вы обвиняете в нападении, кто?
— Дарх! — зло, не раздумывая выпалила в ответ.
— М, — ироничный хмык, — а еще кто?
— Ректор, — стадия моего негодования перешла в тихое бешенство, — к чему вы клоните?
— К тому, — мужчина облокотился руками на стол и приобрел мрачный вид, — что он ректор в военном учебном заведении и при высоком звании капитана.
К чему клонил страж теперь стало несколько понятнее, но я с надеждой посмотрела на мужчину, рассчитывая получить еще хоть немного информации. Еще через один усталый вздох и пару неожиданно сочувствующих взглядов, мне было рассказано следующее: в преступлениях с военными у них проводятся собственные расследования. Любой СОП (служба охраны порядка) собирает данные и отправляет запрос в Министерство. Последнее и решает, кто будет проводить расследование и как. В моем случае был назначен…. Капитан Саарин Мурес, по совместительству ректор и мой начальник. Который еще вчера заявил господину Тернволу (моему следователю), что со своими подчиненными разберется сам. После чего на глазах стража сжег папку, а кристалл с записями из моей комнаты оставил у себя. И вправду получается, если я еще не уволена, то он все еще мой начальник. Стало не по себе настолько, что рассуждения собеседника, про то какие вояки занозы в известном месте, были мной пропущены мимо ушей.
В конце рассказа я присвистнула, а следователь порекомендовал мне уносить ноги и не связываться с этим самодовольным солдафоном. Из участка выходила совершенно ошарашенная и потерянная. Долго стояла на крыльце, пытаясь не просто осознать полученную информацию, но и понять, во что же я вляпалась.
Мысли переполошенными таракашками носились в голове, напрочь отказываясь формироваться во что-то связное. Еще некоторое время потоптавшись на крыльце участка СОПа, решила прогуляться через торговые ряды до храма. Нужно было купить немного риса для ритуальной молитвы богу Опу. Вообще, наше общество не было религиозным, те фанатики, которые имелись, предпочитали уединяться в монастырях, где-нибудь глубоко среди гор. А в городах же храмы существовали скорее, как символы культуры и в большинстве своем даже выглядели немного заброшенными. Где-то в столице, конечно, все было в великолепном состоянии, а в местах типа Дальсгора…