Шкатулка царицы Клеопатры
Шрифт:
– Его Пашка приглашал. Но дядя Костя не голоден.
– Как - не голоден? Он ведь с утра ничего не ел!
Павел совершенно серьёзно пожал плечами.
– Ну, вот как-то так. Он сказал, что изобретает великий телефон для глухих учёных людей. И запретил тебе и Полине его беспокоить. Хотя, зачем глухим людям телефоны, а, баб? Они же глухие. Я лично, например, не понимаю.
– Эх, Паша, да кто его разберёт? - расстроено пробормотала Анна Борисовна. - На то он и изобретатель, чтобы творить новое и непонятное. Бог с ним. Вы-то что не едите? Люба, не нагуляла за день на свежем воздухе аппетита?
– Бабуля, а можно я пойду полежу? - тихо попросила Люба, не желая больше смотреть на еду и играть в поваров...
***
Однако расстроенными обедали не только Анна Борисовна и её внучка. Денис тоже уныло глядел в тарелку. Да, они с отцом со вчерашнего дня празднуют его день рождения. И стол прекрасный, и подарок по душе. Но то обстоятельство, что отец должен уехать с дачи сегодня, а не завтра, как Денис рассчитывал, портило всякое настроение.
– Папа, неужели нельзя изменить планы? Я так долго тебя ждал, а ты приехал всего на полтора дня! Это нечестно!
Геннадий Фёдорович ощутил, как его сердце сжимается от чувства вины перед сыном. Но не разорваться же ему на части?
– Денис, мне очень жаль. Но ты уже вырос и должен понимать, что у взрослых людей бывает огромное количество дел и обязательств. Я ещё в прошлом месяце пообещал тёте Лене помочь ей с ремонтом. А когда выполнять обещание? На неделе мы оба работаем, лишней минутки нет. В выходные - то командировки, то я мчусь сюда. А тётя Лена там одна что-то делает, шпаклюет, шкурит. Мне совестно, что в её глазах я болтун, а не помощник. Она во вторник купила новую мебель, её привезут завтра с десяти до одиннадцати. И тётя Лена просила меня помочь... Денис, ты не сердись. По-моему, мы неплохо отмечаем твой день рождения. До вечера у нас уйма времени. Хочешь, на реку вместе сходим или в лес, а?
– Нет, не хочу. Из нашего дома выехать никуда нельзя, чтобы не услышать голосов Анны Борисовны или её внуков.
– Да, - Геннадий Федорович хохотнул. - Настойчивая дама, это правда. Я ей объясняю: «У нас семейное торжество». А она пищит да лезет: «Вот и приходите к нам, веселее будет! Не в обед, так на ужин. Ну не сегодня, так завтра...». Ужас! Я пока с ней разговаривал, у меня чуть плов не пригорел! А она одно что - не уходит и всё! Так и задушить можно гостеприимством, честное слово!
– Пап, а тебе тётя Лена нравится? - вдруг невпопад спросил Денис, пристально наблюдая за реакцией отца.
– В смысле? - Геннадий Фёдорович смутился и немного покраснел. - Что ты имеешь в виду, Денис?
– Я тут подумал, что тётя Лена - хорошая женщина, и живёт одна. И ты у меня совсем один. И если вы нравитесь друг другу, почему бы вам не пожениться?
Отец юноши неловко засмеялся:
– Так-так! Ты что же это, Денис, хочешь женить отца? Вот что значит - парню стукнуло восемнадцать. Совсем взрослый стал!
– Па-ап! Причём здесь мои восемнадцать? Я серьёзно.
– Извини, - отец перестал ёрзать, замолчал почти на минуту и, наконец, ответил: - Мы собираемся
– Что тут не знать? Как есть, так и говори. Я теперь взрослый, - Денис скрыл от отца своё разочарование. - Ладно, ешь! Я отвлёк тебя болтовнёй. Ты удивительно вкусно готовишь!
Юноша сосредоточился на еде, не желая больше обсуждать тему взаимоотношений отца с малознакомой ему тётей Леной. Подозрения Дениса подтвердились. Понятны теперь оправдания: «приеду попозже, уеду пораньше». И это часто проскальзывающее в речи: «твой дом, твоя дача, Денис».
«Отец, очевидно, уже давно живёт не только одной работой. У него есть своя жизнь: любимая женщина, её квартира, дача, интересы. А я своими просьбами чаще приезжать лишь связываю отца по рукам и ногам. Я для него тяжёлый якорь, привязанный к шее. И отцепить нельзя, и взлететь с ним, как ни старайся, не взлетишь».
Обед закончился. Геннадий Фёдорович пошёл на огород. Денис же, сославшись на то, что привык в это время читать, поднялся к себе в комнату. На душе его было очень горько. Взяв с полки первую попавшуюся книгу, он подъехал к окну, отдёрнул шторы и распахнул оконные рамы, бухнул книгу на подоконник и уставился в неё ничего не видящим от слёз взглядом. Одиночество - это крест, который ему придётся нести до конца своих дней.
Юноша был благодарен отцу за его отношение, за его помощь и сердечность. За то, что он делает максимум, чтобы Денис не чувствовал себя обделённым и ненужным. Все эти восемь лет отец был рядом, выхаживал его, поддерживал, помогал. И, наверняка, жертвовал очень многим, за что ему огромное сыновнее спасибо. Только вечно так продолжаться не могло.
«У всех есть своя жизнь, свои планы, свой круг близких. Пора бы отцу и о себе подумать. Быть может, тётя Лена - это та женщина, которая ему действительно нужна, и отец будет счастлив с ней в браке. Конечно, предстоящее бракосочетание - не повод забывать о родном сыне. Отец всё равно будет приезжать сюда, на Сылву, привозить продукты, делиться новостями...».
Однако, как бы там ни было - факт оставался фактом: прежнего внимания уже не будет. И не имеет Денис права обижаться. Ни на близких, ни на свою судьбу. А между тем его судьба - самая несправедливая из всех!!! И не обижаться на неё нельзя!..
***
– Пашка! Хватит в компьютер пялиться! Выходи гулять! - оторвал Дениса от чёрных мыслей звонкий девичий голос.
– Нет, Поля, не хочу! - откуда-то из глубины дома громко отозвался мальчишка. - Я занят!
Денис поднял голову и оглядел их улицу. Солнце клонилось к горизонту, и дачные дома купались в золотых красках.
«Уже вечер! Не может быть! Сколько ж времени мне понадобилось, чтобы успокоить нервы?! И отец тоже хорош! Обещал провести весь день со мной, а сам копошится где-то на грядках. Может, он решил, что я прилёг после обеда? Да, уснёшь тут, кажется!».