Школа богатырей. Пропавшие герои
Шрифт:
Он склонился и поднял чёрный камень. Зелёный доспех полыхнул и разом заполнил всю поляну. Одержимников отбросило к деревьям.
– Есть возражения? – рявкнул Вий. – Возражений нет! Мы идём в Пещеру Потерянных Душ. Нам нужен кто-то жирный и агрессивный. А ещё девица покрасивей. Если Завидка будет недовольна выбором, пострадают все.
– Эй, ты чего раскомандовался?! – рыкнул Темпеста, подымаясь. Со скрюченных пальцев стекали молнии.
Щёлк! Прямо из воздуха появился зелёный хлыст и обвился вокруг шеи пёсиглавца. Тот захрипел, скребя когтями
– Хозяин назначил меня главным в отряде. Неужели эти глупые демонстрации силы настолько необходимы?
Вий дёрнул бровью. Хлыст пропал. Пёсиглавец рухнул на землю, хватая широко распахнутой пастью воздух и скуля.
– Поняли-поняли, – вскинул раскрытые ладони Лютик. Кречет хохотнул и сыграл лицом.
– Отправляемся немедленно, – скомандовал Вий. – Чем скорее мы восстановим отряд, тем скорее к нашим ногам упадут их жалкие княжества…
Арка 1 – Любимка приютский
Сказ 1 – Расколотая мечта
Ощущал себя так, будто на грудь и плечи навалили огромные камни, и невозможно не вздохнуть, не подняться. Прошла уже неделя с тех пор как его привезли в Москву. Все эти дни он безвылазно пребывал в келье без окон и с одной узкой дверью. Не зажигал свечи, почти не ел и не пил, выходил только под самое утро, когда даже монахи спали. Целыми днями он лежал на твёрдом лежаке, глядя в тёмный каменный потолок.
– Во мне больше нет силы. Тёмную волну отняли одержимники. Глаз Ворона рассыпался в пыль, когда защищал от смерти моё никчёмное тело. Теперь я пуст, – шептал отрок в темноту. Эти мысли давно перестали быть яростными и надрывными, хотя душа все ещё вздрагивает от боли.
– Я никогда не стану богатырём.
Никогда, никогда, никогда – эхом стучало в голове. Перед внутренним взором мелькали картинки многочисленных хвастливых речей. В прошлой жизни он любил громко кричать о своих мечтах. И твёрдо верил, что они сбудутся.
Верил. Твёрдо верил. Даже когда так глупо попался в ловушку врага и был окружён одержимниками, он верил и кричал о своей непоколебимости.
Это лишь разъярило их. Они безжалостно дубасили его всем отрядом, земная тяга защитила его, он не умер и даже не покалечился.
Лучше бы умер.
Они размазали его по земле и забрали тёмную волну. И виноват в этом он! Он, он и только он! Его глупость, его зазнайство, его гордыня! Все это вылезло на поверхности его души, как ужасный гнойный нарыв, а он, вместо того, чтобы очиститься и излечиться, выставил свои болезни напоказ и гордился ими.
Он слышал, что Рыж каким-то образом перешёл на сторону врага. Именно рыжий парень устроил ловушку и заманил в неё Любима.
Нет! Если бы я не был столь самовлюблён и самоуверен, я бы не попал в его сети. Я виноват! Я и только я!
Он будто тыкал себя тупым ножом и наслаждался болью. Я виноват! Я заслужил эту боль и эту пустоту. Я подвёл не только себя. Подвёл дядьку Харитона,
Теперь тёмная волна у отряда Полуночи. Возвращение перводемона лишь вопрос времени. Он явится прежде, чем Русь успеет подготовиться. Хотя нет больше никакой Руси. Есть шесть княжеств, одно из которых пыталось вместо богатыря подсунуть на богатырские состязания одержимника из отряда Полуночи.
– Конец всему! – произнёс он в пространство.
Скри-ип. Тихо отворилась дверь кельи. Любимка отвернулся к стене и затих. Кто это? Кому нужен никчёмный пропавший человек? Неужели Варька? Я не смогу глядеть ей в глаза.
– Любим, мне надобно с тобой поговорить, – раздался тихий старческий голос. Батенька Варфоломей. Вот уж кого не ожидал увидеть. С чего бы настоятелю Чудова монастыря прийти к бывшему воспитаннику, который всё испортил?
Буркнул что-то в ответ и приготовился снова погрузиться в пучину тоски и боли. Что может сказать ему батенька? Станет утешать, скажет, что ещё не все потеряно. Что главное – очистить душу. Начнёт нести всякую чушь, которую говорят священники во время бесед с мирянами.
Но откуда они могут знать нашу боль?! Сами, небось, не выходят из безопасных и уютных стен монастыря!
Ему сделалось горячо от крови, ударившей в голову. Все его равнодушие последних дней куда-то улетучилось, заменившись яростью. Едва удержался, чтобы не закричать. Лишь сжал кулаки и плотнее прижался к стене.
– Любим, – настоятель словно заметил его ярость. – Ты очень несправедливо поступил с Лиской. Она услыхала про твой Глаз Ворона, ночами не спала, смастерила тебе прочную кожаную сумочку, хотела подарить в день отправления команд на состязания. А ты даже не появился.
Любимке показалось, что он ослышался. Резко сел на лежаке и повернулся к настоятелю. Свет из приоткрытой двери падал у того из-за спины, на месте лица густые тени, длинная белая борода в темноте сделалась серой.
– Благо бы занят был, но я знаю – ты гулял с Рыжем и остальными, – настоятель сокрушённо покачал головой. – Она так тебя ждала, а ты даже не зашёл попрощаться. Теперь ты едва не умер, и она винит себя. Дескать, не благословила тебя в путь, разозлилась, выкрикнула проклятие. И не убедишь, что такое проклятье не действует…
Любимка медленно поднялся с лежака.
– Батенька Варфоломей! Неужели вы серьёзно? – тихо проговорил он. – Вокруг меня рушится мир. Я так напортачил, что существование всей Руси под угрозой, а вы предлагаете мне помириться с одной единственной никчёмной девчонкой?!
С каждым словом его заполняла жгучая едкая волна. Ему хотелось уязвить настоятеля, стереть с его лица это скорбное и понимающее выражение, которое он видел даже сквозь темноту.
Когда договорил и замолчал, грудь ходила ходуном, все тело свело чудовищным напряжением. Злоба застилала разум. В тот момент он ненавидел батеньку Варфоломея, ненавидел монастырь и больше всего ненавидел Лиску.