Школа Добра и Зла
Шрифт:
Стоящая возле окна своего кабинета, профессор Дови смотрела на башню Школьного директора, утопающую в красных лучах закатного солнца.
— Профессор Эспада сказал, что мальчики ничего не нашли. Тем временем, Тедрос провел половину ночи безуспешно прочесывали сад. Возможно, это была такая тактика у Софи. Лишить наших лучших участников сна.
— Девочки тоже едва ли спали, — сказала профессор Анемон, вытирая сидр со своего лебедя на ночной сорочке из верблюжьей шерсти. — Остается надеяться, что они достойно будут выглядеть, когда им будут делать
— От чего он так боится, что нас увидят? — спросила профессор Дови, не сводя глаз с башни. — Какой смысл нам готовить учеников для этих испытаний, если мы не можем бытьтам, с ними?
— Потому что нас не будет с ними в Бескрайнем лесу, Кларисса.
Профессор Дови отвернулась к окну.
— Вот, почему он запрещает нам вмешиваться, — сказала профессор Анемон. — Неважно, насколько жестоки дети по отношению друг к другу, ничто не может подготовить их к той жестокости, которая их может встретить в сказке.
Профессор с мгновение хранила молчание.
— Ты должна идти, дорогая, — сказала она наконец.
Профессор проследила за её взглядом к закату и подпрыгнула.
— Во имя Добра! Да, ты так застряла бы со мной на всю ночь! Спасибо за сидр.
Она пошла к двери.
— Эмма.
Профессор Анемон посмотрела себе через плечо.
— Она меня пугает, — призналась профессор Дови. — Та девочка.
— Кларисса, твои ученики готовы.
Профессору Дови удалось улыбнуться и кивнуть.
— Довольно скоро мы услышим их победное ликование, не так ли?
Эмма послала ей воздушный поцелуй и закрыла за собой дверь.
Профессор Дови наблюдала за солнцем, которое уже душило горизонт и когда небо потемнело, она услышала у себя за спиной резкий щелчок. Она немедленно подошла к двери и дернула её — затем она попробовала отпереть её своей палочкой, выстрелила в неё пальцем... Но дверь была крепко-накрепко заперта более сильным волшебством, чем тем, что обладала она.
Её лицо, исказившиеся от нервного напряжения, медленно расслабилось.
— Они будут в безопасности, — пропела она, устало бредя в свою спальню. — Они всегда в безопасности.
В восемь вечера, когда до Бала оставалась всего ночь, ученики вошли в Театр Сказок, чтобы увидеть, что он был весь зачарован по этому случаю. Над каждой из сторон плавали по канделябру в виде лебедей с десятью свечами каждый, горящие белым светом над Добром и сине-черным над Злом. Между ними зависла стальная Корона Арены, сверкающая в свете пламени с семью длинными, резкими шпилями, ожидая победителя вечера.
Первыми прибыли Счастливицы, разодетые в вечерние платья и нервозные улыбки в ожидании приглашения на Бал. Когда они вошли через западные двери, размахивая флажками с белыми лебедями и баннерами с лозунгами «КОМАНДА ДОБРА!», стеклянные цветы опыляли их ароматом и хрустальные фризы ожили.
— Приветствуем, красно-девиц,
— Я слышала дитя по имени Софи очень грозна. Вы сможете её одолеть? — встряла хрустальная принцесса рядом с ним, сидящая за сверкающей прялкой.
— Я не попала в команду, — призналась Кико.
— Все будет тот, кто останется последним, сказал принц, нанося удар дракону.
Через восточные ворота с ревом протолкнулись Несчастливцы, размахивая коряво сделанными плакатами с кривой надписью «КОМАНДА ЗЛА!», в то время как Хорт размахивал флагом с черным лебедем так истово, что сломал сталактиты, свисающие с потолка, вынуждая тем самым Несчастливцев броситься в рассыпную в поисках укрытия. Когда Хорт рванул к своему месту, то оглядел обожженные стены, искаженные тенями чудовищ, пожирающих крестьян и ведьм, жарящих детей. Неподалеку от лавочки ожили гравюры с вопящими принцами, которых режут злодеи, забрызгивая все вокруг черной кровью.
— Кто все это сделал ?— Он выпучил глаза, когда его забрызгало этой черной дрянью.
— Школьный директор, — сказал Раван, затыкая уши, чтобы не слышать воплей. — Не удивительно, что он не пускает сюда учителей.
Тем временем, когда прибыли последние Несчастливицы и Счастливцы, загнанные волками и феями, они тоже почувствовали нервную дрожь в отсутствии взрослых. Только Тедрос выглядел спокойным. Он прохромал последним, в своих кремово-белых бриджах, на груди в пройме рубашки между кружевами красовалась рана, лицо исполосовано сердитыми царапинами. Он осмотрел места Счастливцев в поисках кого-то, а потом с выражением разочарования на лице, сел на свое место.
Наблюдая за ним, Эстер напряглась.
— А где Софи? — прошипела она Анадиль, игнорируя взгляд Дот, уставившийся в лавочку.
— Она так и не вернулась от Лессо! — прошептала Анадиль.
— Может Лессо её исцелила?
— Или может симптомы стали еще хуже! Может она напала на Тедроса!
— Но у негонет никаких признаков, Ани, — возразила Эстер, глазея на принца. — Когда у злодея начинают проявляться симптомы, их Немезиды становятся сильнее!
Но Тедрос сидел сгорбленный на своем месте, он выглядел бледным и слабым.
Анадиль изумленно уставилась на него.
— Но, если он не Немезида Софи, тогда кто?
Но позади них распахнулись двери Счастливцев и в Театр впорхнула самая красивая принцесса из тех, что им доводилось когда-либо видеть.
Она была одета в темно-синее платье, на котором блестели изящные золотые листья. По проходу за ней тянулся длинный бархатный шлейф. Ее блестящие темные волосы были зачесаны вверх под тиару из синих орхидей. На шее висел рубиновый кулон, в форме капли, будто кровь на снегу. Её большие темные глаза подчеркивали золотые тени, а губы — розовый блеск.