Школьные истории, веселые и грустные (сборник)
Шрифт:
Сидя на самой задней парте, я видел перед собой тридцать шесть затылков и по ним мог судить о том, с каким вниманием слушают ребята Николая Николаевича. Темные и белобрысые, с косами и без кос — все затылки держались на слегка вытянутых шеях и были совершенно неподвижны.
Но вдруг два затылка — один рыжий, другой черный — оживленно задвигались. Двое мальчишек, сидевших на одной парте, принялись указывать друг другу куда-то под потолок и громко шептаться.
Николай Николаевич укоризненно взглянул на ребят. Те угомонились, но ненадолго. Вскоре рыжий поднял маленький грязный кулак и кому-то им погрозил.
Несколько учеников возмущенно взглянули на рыжего. Николай Николаевич нервно дернул бородкой в его сторону.
— Анатолий, голубчик! Если тебе неинтересно, можешь выйти из класса, но другим слушать, пожалуйста, не мешай, — сказал он сдержанно и продолжал чтение.
Дойдя до второй части стихотворения, Николай Николаевич понизил голос. Гневно поглядывая на класс, он стал читать медленно и тяжело:
А вы, надменные потомки Известной подлостью прославленных отцов, Пятою рабскою поправшие обломки Игрою счастия обиженных родов!— Хи-хи! — раздалось в классе.
Николай Николаевич захлопнул книгу.
— Я не могу… — заговорил он подрагивающим голосом. — Я не могу продолжать урок при таком отношении к творчеству Михаила Юрьевича. Я убедительно прошу Анатолия выйти из класса и не мешать коллективу работать.
Рыжий мальчишка сидел за своей партой не шевелясь.
— Толька, выйди!.. Слышишь? Выходи, Толька! — закричало несколько голосов.
Толька вздохнул на весь класс и направился к двери.
— Виноват! Минутку! — проговорил Николай Николаевич. — Подойди, пожалуйста, сюда.
Мальчишка повернулся и подошел к учителю. Маленькое лицо его было светло-малинового цвета, на нем такие же рыжие, как волосы, поблескивали веснушки, и из этого пестрого окружения тоскливо смотрели небольшие голубые глаза.
Николай Николаевич осторожно приподнял кончик красного галстука, висевшего на шее у Анатолия.
— Что это такое? — спросил он.
— Галстук, — тихо сказал мальчишка.
— Какой галстук?
—
Мальчишка не проговорил, а прохрипел это, но все в классе услышали его.
Николай Николаевич серьезно посмотрел на класс:
— Обращаю внимание товарищей пионеров на это явление. Анатолия прошу подождать меня возле учительской.
Николай Николаевич умолк и протянул руку с пенсне по направлению к двери. Мальчишка с напряженной физиономией вышел из класса.
— Безобразие! До чего разболтались! — пробормотал Николай Николаевич, снова раскрывая книгу.
Но в это время сдержанно засмеялся один ученик, потом другой, третий, и через несколько секунд уже громко хохотал весь класс. Все смотрели туда, куда только что глядел пострадавший Анатолий.
Посмотрел туда и Николай Николаевич. Посмотрел и я.
На стене, под самым потолком, была вентиляционная отдушина, прикрытая железной решеткой величиной с тетрадь. И за этой решеткой виднелось человеческое лицо. Николай Николаевич сразу притих. Мягкими шажками он сошел с кафедры и стал напротив решетки, заложив руки за спину.
— Эт-то что такое? — проговорил он очень тихо.
В коридоре раздался звонок. Учебный день кончился, но в классе царила такая же тишина, как и в начале урока.
Физиономия за решеткой быстро уплыла в темноту.
Николай Николаевич почти выбежал из класса. Я бросился за ним.
Мы разыскали дворника, узнали от него, что попасть в вентиляционную систему здания можно только через котельную, и вместе с ним спустились в подвальный этаж. Дверь котельной оказалась запертой. Николай Николаевич шепотом спросил дворника:
— Матвей Иванович, могу я узнать, как они сюда попали?
— Стало быть, через окно, — ответил тот, ковыряя ключом в замке.
Вошли в котельную. Там было прохладно, пахло сажей. Слева, высоко от пола, светились два окна с покатыми подоконниками, справа стояли два бездействующих (был май), коричневых от ржавчины котла. В конце помещения кирпичная стена имела выступ, похожий на огромную голландскую печь. Внизу на выступе имелась металлическая дверка, тоже похожая на печную, но только гораздо больших размеров. Дворник молча указал нам на нее.
— Николай Николаевич… — начал было я.
— Тшшш!
Мы услышали шорох, и все трое тихонько спрятались за котел. Послышалось два приглушенных голоса:
— Ну, чего ты там застрял?
— Погоди! Я за что-то зацепился.
Железная дверца приоткрылась, и из нее выполз худенький мальчишка лет двенадцати, с тонкой, очень серьезной физиономией и давно не стриженными волосами, серыми от осевшей на них пыли. Следом за ним появился другой мальчишка, толстый, круглоголовый. Он выглядел примерно на год младше первого.
Оба они принялись хлопать ладонями друг друга по бокам, по спине, и пыль, поднявшаяся от их костюмов, образовала целое облако.