Школьный уборщик
Шрифт:
— Вы из больницы? — спросил он. — Как там… как Космика?
— Ничего Космика… Месяц полежит, потом опять бегать будет. А ты хотел мне что-то сказать?
Алешкин взял у Квазика ножик, сложил его.
— Положи в карман. А то пальцы обрежешь.
— И пусть бы он падал, — вдруг заговорил Квазик. — Чего бы ему сделалось. Зачем она стала его держать? Разве его можно удержать. Полторы сотни килограммов… Смешно.
— Это смешно только тебе, потому что
— А вы считаете, она правильно к нему относится? Что робота можно полюбить, да?
Алешкин с удивлением уставился на Квазика.
«Смотри-ка ты, уж не ревность ли это ребячья. Ох, плохой я педагог, ничего я не понимаю в нынешних ребятишках. Но вопрос задан, нужно на него отвечать».
— Тебе кажется, что робота полюбить нельзя, — сказал Алешкин. — Ну, а ненавидеть его можно?
Инспектор сидел в кабинете за столом. На столе лежал тестер обратной связи. Возле стола стоял ТУБ со снятым контрольным щитком. Инспектор вертел в руках отвертку и задумчиво поглядывал на ТУБа.
— Как там девочка? — спросил он Алешкина.
— Плохо все закончилось, — сказал Инспектор, выслушав ответ. — Конечно, ничего бы не случилось, если бы она не пыталась его поддержать.
Полтораста килограммов… Он мне тут все рассказал. Хорошо работает у него блок условных понятий. Просто жалко, да… А вот почему упал, не знает. Я проверил обратные связи в киберлогике. Все в порядке. Не должен падать, а падает. Может быть, какая-нибудь сложная перебивка сигналов на поврежденную ногу. Но факт: неисправен! Значит, эксплуатация его запрещена законом. Придется составить акт.
— Я понимаю, — тихо сказал Алешкин.
В это время звякнул вызов видео.
— Извините, — сказал Алешкин.
Он увидел лицо Мей.
— Я из больницы, — сказала она. — Космика хочет видеть Квазика.
— Он где-то здесь. Сейчас я его пошлю к вам.
Алешкин высунулся в окно и, увидя Квазика во дворе, передал ему просьбу Космики. Тот кинулся бегом. Алешкин вернулся к Инспектору, который уже начал писать акт.
ТУБ повернулся к Алешкину, как будто ждал от него каких-то слов.
Конечно, никакого выражения не могло появиться на его плоском подобии человеческого лица, и синие огоньки видеоэкранов сияли не ярче, чем обычно. Но у Алешкина было слишком богатое воображение. Он не мог спокойно смотреть на обреченного робота, который будто понимал, что ему грозит, и ждал от него помощи.
Можно ли полюбить робота?
— Я вам не нужен? — спросил он Инспектора.
— Пока нет.
Алешкин прошел по коридору и остановился у лестницы, где ТУБ упал в последний раз. На ступеньках остались следы от удара его панциря, даже кусочек пенолита откололся от ступеньки. Алешкин долго стоял у перил лестницы и смотрел на этот отколовшийся кусочек пенолита.
Потом увидел Квазика.
Запыхавшись, он поднялся по ступенькам к Алешкину. Видимо, мальчишка бежал всю дорогу от больницы до школы и с трудом переводил дыхание.
В руках он держал проволоку.
Алешкин неторопливо потянул ее у Квазика из рук. И все стало простым, как Колумбово яйцо.
Он просунул пальцы рук в кольца, закрученные на концах.
Согнул проволоку дугой.
Получилась петля.
Теперь можно забраться под лестницу, просунуть петлю в щель ступеньки, где ходят автощетки, и поймать ТУБ за ногу.
А потом петлю быстро убрать, и он не успеет ее заметить.
Он не будет знать, за что зацепился. Он не поймет, что его уронили нарочно.
Ему это понятие недоступно. Так его запрограммировали.
Квазик хотел что-то объяснить Алешкину, но тот перебил его:
— Иди, мой милый, иди, паршивый мальчишка, в мой кабинет. Покажи эту штуку Инспектору. И расскажи ему все, что хотел рассказать мне. А я уже все понял и все знаю. Иди скорее…
Дома Мей примеряла блузку перед зеркалом. Алешкин смотрел, как она это делает. Ему очень хотелось подойти, обнять ее за плечи, но в комнате был еще ТУБ.
— Он очень скверный мальчик, — сказала Мей, — из него получится Яго.
— Пока из него чуть не получился Отелло, — сказал Алешкин. — Вряд ли можно дать однозначную оценку ребенку, если у него злые эмоции взяли верх над рассудком. Но вот как ты догадалась, что Космика что-то знает, этого я не пойму.
Мей улыбнулась.
— Вы — мужчины. А вы когда-нибудь понимали женщину?
— Где уж нам, — согласился Алешкин. — Пойдем-ка, ТУБ, поливать цветы.
Ты тоже бестолковая старая развалина. Подумать только — кусочек проволоки плюс совсем немножко хитрости, и твоя кибернетическая башка ни о чем не могла догадаться. Пойдешь сегодня после двенадцати в больницу. Космика очень хочет тебя видеть.
…Это была обычная начальная школа — два этажа из пеносиликата и армированного стекла. Таких школ в стране насчитывалось несколько тысяч.
Это была пока единственная школа в стране, где штатную должность уборщицы занимал робот.