Шкура лисы
Шрифт:
Сбор подделок в единый агрегат - это, прежде всего, забота об однозначности своей будущей идентификации. Однозначность является решающей для её "подлинности". Выстраивание этой однозначности требует въедливости, разъедающих сомнений, неудовлетворенности и самой высокой требовательности к разработанной легенде. Да и потом, как в ходе, так и на завершающем этапе операции забота об однозначности прикрывающей идентификации - постоянная вводная.
Однозначность выстраивается из элементов, которые при проверке по архивным и регистрационным записям, в случае расспросов очевидцев и тому подобном должны свидетельствовать, прежде всего, о своей связанности и непрерывности. Одно вытекает из другого. Случайные, резкие повороты в "прошлой жизни" должны иметь "человеческое"
Но связанность и непрерывность сами по себе не самоцель. Они должны быть такими, которые "срабатывают".
Дело в том, что всякая биография, личная и общественная, имеет белые пятна, то есть периоды, не подтверждаемые документально или свидетелями. Идентификации, где такие пробелы редки, вызывают естественное удивление. Когда цепь свидетельств, подтверждающих идентификацию, слишком длинна или между звеньями нет "разрывов", это признак "творческих" вкраплений. В особенности, когда это касается данных, относящихся к смутным временам в неустойчивых - политически или экономически - странах, где скрупулезное ведение архивов и выдачи удостоверений вряд ли были возможны. Нюх проверяющего обостряется в этих случаях не на разрывах в цепочке сведений, а на подлинности звеньев, относящихся к смутным временам и к проживанию в регионах и странах "без ясного прошлого" или без такого же "будущего". Вероятность того, что человек приобрел идентификацию, а не идентификация обрела его, становится ощутимой.
Предварительное испытание сооруженной идентификации начинается с опробования её на трех вопросах. Первый: не покажется ли она изъятой у какой-то иной личности, которой принадлежала от рождения? Второй: не создает ли впечатления незаконно присвоенной той личностью, которая настаивает на том, что обладают ею с колыбели? И третий: не кажется ли сфабрикованной и, соответственно, не выдает ли лжеца, который скрывает свою настоящую идентификацию под искусственной личиной?
Это первая стадия самопроверки.
Затем, прежде чем занести ногу за чужой порог, нелегал "защищает" десять пунктов изобретенной идентификации в привязке к каждому из этапов планируемой операции. Они следующие:
Имя;
Внешность;
Раса = этнические особенности;
Личные приметы и особенности;
Биография;
Прошлый жизненный опыт;
Достижения в различных областях;
Отношения с другими людьми;
Отношение к вещам;
Воспоминания.
Данные по такому перечню служат "приметами", выделяющими конкретную личность из общей массы, какой бы "растворимой" в этой массе личность ни казалась.
В общем наборе перечисленных сведений опытный контролер выделяет ключевые данные, которые могут принадлежать только одной личности и никому больше. Их и следует подвергнуть тщательной и строгой предварительной проверке. Ключевые данные, выдержавшие проверку по отдельности, в сопоставимости между собой и в комплекте, послужат идентификаторами подлинности проверяемой личности. Они подтвердят, по крайней мере, на момент контроля, что проверяемый и есть тот человек, за которого себя выдает.
Имя имеет особенное значение для идентификации. В некоторых сообществах, подверженных религиозным предрассудкам или кастовой ограниченности, его наполняют мистическим содержанием. Присвоение чужаком такого имени рассматривается как захват некоей части своего "эго". Имена такого рода ревниво оберегаются в секрете и не используются в повседневном обиходе. Вместо них люди обзаводятся кличками или псевдонимами. Под ними их и знают. Аналогичные ситуации наблюдаются в узких профессиональных кругах, в особенности преступных, где в ходу клички. При построении идентификации, предназначенной для использования в таких сообществах, без потайного имени или клички не обойтись. А их приобретение или подделка - сложны, последствия же весьма рискованны.
В обществе, которое принято называть цивилизованным, имена открыты и считаются решающими метками, выделяющими человека в системе всех видов и форм отношений с себе подобными. Однако идентификационное качество имен принижается легкостью
Доверие к имени, любому имени, зиждется на неокантианском представлении о том, что человек, у которого его нет, как бы исключает себя из человеческой расы. Имена у кошек, собак, лошадей, ослов и канареек и даже рептилий появляются только тогда, когда они становятся объектами человеческого внимания, вброшены в чуждую им среду homo sapiens.
Выбор фальшивого имени - трудоемкое занятие. Оно подбирается таким, чтобы легко и незаметно вмонтировать персону конкретного шпиона внутри чего-то значительного, давно всем известного и безусловно не вызывающего сомнений у любого контролера. Это имя будет заранее говорить "кое-что" о национальной принадлежности и вместе с тем об индивидуальности его носителя, о месте человека в обществе, о людях, с которыми он имел и имеет отношения, о предках и, возможно, как и почему ему дали такое имя, и даже косвенно объяснять причины его перемещения в определенных географических и климатических регионах. Скажем, человек с таджикским именем, следующий в Мекку, не привлечет такого же внимания, как, например, с эстонским.
Имя - часть персональной идентификации, которая изучается первой и отдельно, и в контексте с другими перечисленными выше девятью элементами. Без сверхнадежности имя не выдержит "просвечивания", во-первых, при сопоставлении с остальными данными, а во-вторых, замутнит и доверие ко всему их комплекту.
Внешность, как считается, при идентификации имеет большую степень надежности, чем имя. Приметив человека, мы сначала узнаем его, а потом вспоминаем как к нему обращаться, если вообще вспоминаем. Мы верим, что "знаем" такого человека, поскольку встречали его в данном внешнем обличье раньше.
"Заданная" внешность, однако, фабрикуется с легкостью, как и имя. Такого рода трюки варьируются от смены стиля в одежде или сбривания (отращивания) усов и бороды до подложенных "вторых щек", ношения темных очков и косметической хирургии. Внешность меняется с годами. Хотя и можно высмотреть черты ребенка с более или менее точной определенностью во взрослом человеке, возрастные метаморфозы дают много возможностей для перевоплощения такого ребенка в другого человека.
Опытный контролер не только рассматривает на документе фотографию и сравнивает изображение на ней с тем, кто предъявил документ. Он, прежде всего, рассматривает самого человека. В мире шпионажа то, что можно сделать с человеком для создания фальшивой внешности, отслеживается очень внимательно. Старая немецкая пословица насчет того, что по кожуре ничего ещё нельзя сказать о колбасе, здесь в особенности уместна. Внешность не должна оцениваться "вообще" или, тем более, только по её схожести с фотографией. Внешность рассматривается в контексте идентифицирующих особенностей, и только с ними.
Раса = этнические особенности - важный фактор идентификации личности. Ясно, что без характерных расовых или этнических черт, тем более в том, что касается лица, особенностей телосложения и выговора, очень трудно, если вообще возможно, превратить себя в представителя другой, отличной от собственной расовой или этнической группы. Такие подделки сразу же разрушаются в местах компактного проживания одной расовой или этнической группы, но проходят незамеченными во многорасовых или этнически пестрых сообществах, таких как Россия, Америка, Канада, Южная Африка и тому подобное. Национальность к тому же часто отличается от расы. Азиат с паспортом России, США или Канады в наши дни обычное дело, точно так же как европеец с паспортом Южной Африки, Таджикистана или Казахстана. Однако, европеец, скажем, с паспортом Северной Кореи вызовет шок.