Шкурный интерес
Шрифт:
Ильясов и Берцман насторожились.
– Кто? – задали они почти одновременно один и тот же вопрос.
– Чумаков.
– С чего вы решили?
– Мы точно знаем, что Чумаков убил Елену Руслановну при помощи ядовитой змеи.
– А почему Дмитрий Анатольевич в реанимации?
– Его укусила змея. Как и его жену.
– А вы в курсе, Евгения Максимовна, что Алика убили?
– Как убили?!
– Вот так. Найден зарезанным в собственной квартире.
– Кто убил?
– Чумаков, – раздался голос Ивана Васильевича за моей спиной, и в тот же момент я
Я попыталась вырваться, но не смогла.
– Хорошо, что я остановился у двери, когда услышал женский голос, – поделился впечатлениями Чумаков. – Прислушиваюсь, а тут обо мне такое говорят. Как же так, Евгения Максимовна? Я же вас любил! – последняя фраза была произнесена Иваном Васильевичем с преувеличенным театральным пафосом.
– Ты негодяй, Чумаков! – процедила сквозь зубы я.
– А почему она еще жива? – осведомился Иван Васильевич. – Я ведь и ее приказал на этот раз… того…
– Потому что лохи твои друзья, – ответил Ильясов.
– Ладно, все это очень весело, но мне кажется, с ней пора кончать, – неожиданно заявил Эрик Иосифович. – Понимаю, Иван, нравится она тебе, да что ж поделаешь. Чем скорее от нее избавимся и добьем Степанова – тем скорее поделим денежки. Сначала на четыре равные части. Потом три части нам, а одну Мамеду Расуловичу.
– А Кулиева вы, значит, действительно убили? – поинтересовалась я.
– А зачем нам еще на одного делить? – делано удивился Берцман.
– Правильно, – согласился Чумаков. – Чем меньше жадных лап, тем лучше.
– А так – компания ма-ахонькая совсем, – продолжал Эрик Иосифович.
– Даже смешно, – поддакнул Чумаков.
– Всем руки вверх! – объявил Мамед Расулович и залился неестественным хохотом.
Как у него в руках появился пистолет, никто не заметил.
– Ты что, Мамед, совсем спятил?! – испугался Берцман. – Ты что такое творишь?!
А у Мамеда Расуловича тем временем начиналась настоящая истерика.
– А почему это вы все делите и делите, а я тут ни при чем как бы? Чем меньше жадных лап, тем лучше, говорите? А кто знает, может, вы следующим номером меня устранить соберетесь?
– Мы же с тобой договорились!
– И почему это вам три четверти, а мне только одна? Без меня-то вы вообще ничего не получите! А я как лох выхожу! Нет, ребята! Так дело не пойдет!
– Да потому что, если бы ты с нами на таких условиях не договорился, Алик бы тебе вообще ничего не оставил! Благодаря кому Алик сейчас мертв? А? – вопросил у Ильясова Эрик Иосифович.
– Да спятил он, в натуре, – сказал Чумаков. – Ну откроешь ты стрельбу сейчас, Мамед, и что? Тебе же пожизненное дадут! В офисе полно людей!
– А у меня пистолет с глушителем, и на этом этаже, кроме нас, никого нет. Я потом незаметно выскочу.
Я заметила, что рука, в которой Ильясов держал пистолет, сильно дрожит.
– Ты гонишь, Мамед, – устало вздохнул Иван Васильевич.
– Да вы тут все, как пауки в банке, сожрать друг друга готовы! – воскликнула я.
– Или как в зоопарке, – усмехнулся Иван Васильевич. – Представьте себе, что в одной клетке оказалось несколько
В этот момент Мамед Расулович выстрелил. Раздался хлопок, и по кабинету распространился любимый мальчишками запах пороха. В тот же миг все бросились на пол. Чумаков на мгновение разжал свои объятия, но мне этого хватило. Я век буду ему за это благодарна!
Я вырвалась из его тисков, отскочила в сторону, приподняла голову и огляделась. Ильясов дрожащей рукой пытался нацелить пистолет на Чумакова, но у него мало что получалось. Я метнулась в сторону Мамеда Расуловича. Мне не составило труда выбить пистолет из его рук, и он отлетел в угол. Я подобрала оружие и заложила за пояс. Краем глаза я засекла, как Ильясов ринулся на меня. Удар «маваши-гири», пришедшийся тому по уху, заставил его осесть на пол. В этот момент Чумаков схватил стул и попытался обрушить его на мою голову. «Ударом льва» – ногой назад – я выбила стул из его рук, он с грохотом обрушился на компьютер, который стоял включенным на столе Мамеда Расуловича.
– Люди! Да будьте же вы гуманны! – завопил растерянно наблюдавший за происходящим Эрик Иосифович. – Этот компьютер – продукт труда многих людей!
– Кто бы говорил о гуманизме, – бросила ему я.
В этот момент на меня уже наступал Чумаков. Он занял боевую позу, практикуемую в самбо, и я сразу догадалась, что этот вид боевых искусств знаком Ивану Васильевичу не понаслышке.
Кто-то приоткрыл дверь и тут же захлопнул. Ильясов ошибся. Шум привлек внимание людей, занятых работой на нижних этажах.
Я нанесла Чумакову правой рукой прямой удар по носу и, пользуясь его замешательством, сразу вслед за этим – серию «ударов-молний» в ту же точку. Чумакову пришлось отступить. Рот его исказился в зверином оскале. Удары практически не повлияли на его боевые способности, и это заставило меня сделать вывод, что Иван Васильевич – довольно сильный противник.
Тем временем Берцман потихоньку, бочком, двигался к выходу. Напрасно он полагал, что я ничего не замечаю. Ильясов пребывал в ступоре и продолжал сидеть на полу, потирая ухо. Он рассеянно озирался по сторонам. Берцман был готов совершить последний рывок и спастись бегством, но я в решающий момент сделала ему подножку, и Эрик Иосифович рухнул на пол, подобно Ильясову.
В этот момент ко мне подкрался Чумаков и попытался вновь схватить меня. Я пнула его в живот, развернулась и мощным толчком вернула на место повторившего попытку бегства Эрика Иосифовича.
Иван Васильевич совершил очередной бросок с целью заключить меня в свои стальные объятия. Я решила повторить серию «ударов-молний», чтобы он наконец успокоился, и тут совершила ошибку. Самое главное в бою с человеком, владеющим приемами самбо, – не подпускать его к себе на близкое расстояние. Тогда противник обязательно тебя схватит, а после этого ты полностью в его власти. Именно в этом основа стратегии самбиста – приблизиться к противнику и поймать его. Я эту ошибку допустила. Иван Васильевич схватил меня, произвел бросок через бедро, и через мгновение я лежала на полу, придавленная его тяжелой тушей. От Чумакова пахло потом, остро, по-звериному.