Шкуро: Под знаком волка
Шрифт:
Кто-то осторожно тронул за плечо. Шкуро оглянулся — Кузьменко молча утвердительно кивнул.
— После молебна ко мне, — шепнул ему полковник.
Доверительно говорил Шкуро со Слащовым в своем новом кабинете, временами поглядывая на часы:
— Яков Александрович, я обещал своим казакам сегодня хороший праздник. Будем гулять до утра. Вся власть в твоих руках. Хоть там и есть Уваров, но я приказом Деникина назначен командиром Второй Кубанской казачьей дивизии, а ты — мой начальник штаба. Кроме нас никакой здесь в городе власти нет. Прошу тебя поработать эту ночь. Те шестнадцать орудий, что мы взяли здесь, надо разбить по батареям,
— Где вас искать в случае чего?
— Вот уж не знаю, Яша. Где казаки, там и я. Где шумy больше.
Кузьменко появился в кабинете, как только закрылась дверь за Слащовым.
— Садись, рассказывай, секретный адъютант, — нетерпеливо потребовал полковник.
— Она может быть у вас вечером, но до полуночи ее обязательно надо доставить домой. И чтобы никто ее не видел.
— Раздобудь черкеску и папаху ей под рост. Часовые будут наши. Скажешь — привел моего секретного агента.
— И сапожки надо ей подобрать. Маленькие… — кивнул Кузьменко и помявшись, продолжил: — Только об ней узнавал потихоньку у дворников, у разных лоботрясов, что за всеми подглядывают…
— Ну? И что узнал?
— Замуж она выходит за какого-то красного. Нынче венчаться собирались. Узнавал я и о нем…
— Все, Коля. На это я без интереса. Приведи ее пораньше, и чтобы тихо.
Удачно, что Марго вдруг исчезла. Сказали — нарядилась и ушла с каким-то незнакомым офицером. Матери Лена сказала, что пойдет на вечернее гуляние с Анечкой в другими девушками. Мама недовольно вздыхала: «Эта Анечка такая гулёна бестолковая. Сама заблудится, и тебя заведет черти куда…» Лена ее расцеловала и успокоила: «Я уже взрослая замужняя женщина». — «То-то что», — непонятно заключила мать. Лена постояла перед зеркалом, решая, хороша ли она в белом платье и в шляпке с широкими полями, и пообещав матери прийти пораньше, вышла на улицу и надвинула шляпку на глаза. Кузьменко ждал ее у церкви, в которой сегодня она должна была венчаться с Михаилом. Теперь ее ожидало другое.
Секретный адъютант нанял комнату в доме неподалеку от губернаторского и приготовил там одежду для Лены. «Сапожки-то не тесны, Елена Аркадьина? А то помогу».
— «Не старайтесь — я сама», — с высокомерной холодностью ответила она. Прятала свое смущение, пытаясь изобразить даму, привыкшую повелевать.
В губернаторский дом неизвестного маленького человека в длинной черкеске Кузьменко прошел через боковой вход. Казак охраны сказал: «Проходи, Коля, мне уже сказано…»
До одиннадцати было почти три часа, и Кузьменко засел в кафе. Хотелось напиться, но после двух стаканов спохватился: секретное задание атамана еще до конца не исполнено.
Пришел к одиннадцати. Вход охранял тот же казак. Закурили.
— Долго Григорьич с агентом занимается, — усмехнулся казак.
— А ты не болтай. На то нам и доверяют, что выполняем и молчим, — грубо ответил Кузьменко: то ли от недопития, то ли еще от чего разбирала его тайная злоба.
— А вы что здесь делаете, вахмистр? — прозвучал металлически холодный голос.
Рядом стоял штабс-капитан Гензель.
— Господин полковник приказал прибыть к нему для секретного дела.
— Извините, господин вахмистр — я по долгу службы. Я назначен дежурным офицером по всему гарнизону. В моем распоряжении взвод пластунов. Мне очень радостно узнать, что в эту праздничную ночь господин полковник продолжает заниматься делами. Слышите» какой праздник?
Как-то сразу, наверно вырвавшись из аллей городского сада, грянула лихая зажигательная:
Как у нашей сотни Жизнь была веселая! Чернявая моя, Чернобровая моя, Черноброва, черноглаза, Раскудрява голова…Штабс-капитан закурил папиросу и уходить не собирался.
— На охране все в порядке? — спросил он дежурного казака.
— Так точно, ваше благородие.
Сверху, с площадки второго этажа, где размещались докой Шкуро, раздался голос ординарца Литвинника:
— Кузьменко! Николай Степаныч, вы здесь?
— Я на месте. Только я не один. Здесь дежурный штабс-капитан Гензель.
Хлопнула дверь. Снова открылась. Шаги. И опять закричал Литвинник:
— Господин полковник приказал дежурному офицеру выйти на улицу, чтобы потише шумели…
А с улицы неслось:
Жизнь была хорошая, Сотник был удалый…— Полковник очень правильно заметил, — сказал Гензель с язвительной улыбкой. — Нельзя так шуметь.
Когда наконец дежурный исчез, сверху торопливо спустился низкорослый человек. Папаха на глазах, подбородок уткнут в ворот черкески, платочек то и дело улица. «Проходьте, проходьте, господин разведчик», — с шутливой серьезностью проводил таинственную фигуру охранник.
— Идите рядом. Там казаки гуляют, — сказал Лене Кузьменко и осторожно взял ее за плечо. Скорее даже не за плечо, а за рукав черкески. В жизни не приходилось ему водить таких за руку или под руку.
— На улице свет фонарей, разгульный гвалт, бутылки… Глотают воины из горлышка горячительную жидкость, передают другому. Кричат: «Где атаман? Гулять выходи, атаман!» Потом нестройно запели:
Вдоль по линии Кавказской Млад седой орел летал. Он летает пред войсками — Войсковой наш атаман!..Не дав дотянуть песню, снова стали кричать:
— Давай к нам, атаман! Андрей Григорьич!
— А это кто такие пробираются? — зашумели, заметив Кузьменко с таинственным спутником. — Чего к стенке лепишься?
— Я адъютант полковника Шкуро.
— А ну дай-ка нам глянуть, кого ведешь. Лена прижалась к Кузьменко мягким девичьим телом, щекой коснулась лица, шептала: «Не выдавайте меня…»
На месте оказался Гензель со своими пластунами:
— Я дежурный по гарнизону штабс-капитан Гензель. Приказываю дать дорогу адъютанту командира дивизии! На четыре шага! — С десяток бородачей пластунов стали стеной. — Подхорунжий Климов, — командовал Гензель, — держать дистанцию четыре шага!
С помощью дежурных патрулей, оставив позади бурный океан разгула, Лена и Кузьменко добрались до тайной квартирки. Девушка бросила черкеску и папаху и села на диванчик, вздохнула сонно.
— Сапожки помогу вам стащить.