Шла бы ты… Заметки о национальной идее
Шрифт:
Или комбинируя требования демократические, трайбалистские и исламские. Что в рамках «Африканской весны» свежо и действенно. Поскольку помогает совместить идею племени, борьбы за справедливость и религиозный фанатизм. В данном конкретном случае исламский.
Фактор ислама
Если читатель полагает, что африканские христианство и ислам — именно те религии, с которыми он знаком по собственному опыту, то полагает совершенно напрасно. Речь не о суфиях. Как раз суфийского ислама в Российской империи было предостаточно. На Кавказе и в Центральной Азии, в Поволжье
Исторический арабский джихад в современных российских пределах затронул только крайний юг Европейской части страны, в Прикаспии. И то на излёте. С тех пор прошло более тысячи двухсот лет. Да и Кавказские войны XIX-го века, способствовавшие распространению ислама в этом регионе, в конечном счёте куда меньше повлияли на его население, чем процессы, проходящие там с начала 90-х годов.
Тем более что в отечественных реалиях ислам и православное христианство более или менее (обычно менее) мирно сосуществовали с самого начала их прихода в регион, позднее ставший Россией, свыше тысячи лет назад. Как и ислам с прочими основными христианскими деноминациями — католичеством и лютеранством (со времён Петра и его наследников), а также иудаизмом (с разделов Польши), буддизмом и шаманизмом (на дальних восточных окраинах империи).
То есть воевать-то воевали. Но, как правило, не из-за религии. Казаки с поляками — это да. Там тоже в основном вопрос шёл земельный и о верховной власти, как и положено в любом сепаратистском мятеже. Поскольку Богдан Хмельницкий с польской точки зрения был самый что ни на есть сепаратист, урвавший под себя богатую провинцию от единого государства и в связи с невозможностью удержать её в одиночку прибившийся к России.
В «Огнём и мечом» у Сенкевича эта их точка зрения, очень сильно отличающаяся от гоголевского «Тараса Бульбы», прописана детально. Но там всё это материальное ещё как-то религией прикрыто. Кто тут истинный христианин, кто еретик… Хотя в конечном счёте пострадали в основном евреи.
Однако в отношениях с исламом у христианского воинства в основном превалировали идеи бесхитростного взаимного грабежа. То Стенька Разин персидскую княжну топит. То крымские татары за рабами забегут. То Тохтамыш Москву пожжёт, то Грозный Казань и Астрахань возьмёт.
Пока не перебила русская удача татарскую и турецкую. И пошли они, казаки и рейтары, оседлые татары и прочие, прибившиеся к властям Северной Венеции, всех, кто под руку попадался, воевать и с них ясак собирать. И так до самого первого Гайдара с его татарским полком.
Воинствующий атеизм ранних советских времён к закату СССР поутих и де-факто примирился с сосуществованием с религией. И если что-то в будущем и предвещает проблемы, которые сопровождают религиозные конфликты, то это агрессивные попытки сторонников государственного статуса православия добиться своего, внеся изменения в конституцию. А также опирающиеся на лобби на местах активные ответные действия исламистов. Но это в России.
В Африке границы ислама и христианства — это границы войны. Будь то Африканский Рог, Судан и Эфиопия или Сахара и Сахель. То есть зоны исторических религиозных войн. Или все те районы, где новое христианство и новый ислам сталкиваются между собой. До Южной Африки включительно. Поскольку недавно полностью христианская ЮАР всё больше сталкивается с исламским прозелитизмом.
В прошлом единственной сравнительно крупной мусульманской общиной там были пакистанцы, а также мусульмане — выходцы из Индии. Небольшое количество мусульман с северного побережья Мозамбика, зоны распространения языка и культуры суахили, во времена апартеида никого не волновало.
Однако 2010-е годы в ЮАР отмечены резким по местным масштабам ростом численности мусульман и их столкновениями с христианами. Причём в этом процессе отмечен опережающий рост исламизации цветного населения. Которое по определению исповедовало исключительно христианство. И это в ЮАР!
Что до прочей Африки, хорошо известно, что северо-запад континента, граничащий с древним Израилем, был исторической колыбелью местного христианства. В том числе монашества. Это же касалось средиземноморского африканского побережья и оазисов Сахары. Единственным конкурентом христианства на протяжении почти тысячи лет здесь был иудаизм. Впрочем, христианство, о котором мы здесь говорим, мало чем от него отличалось.
В той же Эфиопии у христиан распространено обрезание и кошерная пища. Знаменитая местная пословица «Мы христиане три тысячи лет: одну до Христа и две после» простым языком объясняет, почему алия эфиопских евреев в Израиль практически бесконечна. Что бы по этому поводу ни говорила статистика Еврейского Агентства.
Поскольку каждая эфиопско-еврейская семья в Израиле имеет почти еврейских, как бы еврейских и совсем-совсем еврейских дальних и близких родных. Не бросать же родственников в голодные времена на произвол судьбы. Нехорошо. Не по-еврейски. Да и вообще нехорошо.
Сплошная полоса христианских стран, простиравшаяся от Египта до Эфиопии, была в своё время разрезана исламским завоеванием. Средиземноморское побережье Магриба и оазисы Сахары исламизированы. От северного африканского христианства осталось кое-что в Марокко и Тунисе, копты в Египте, суданский юг и Эфиопия. Причём практически всё побережье Африканского Рога было полностью исламизировано.
Не только из-за того, что эфиопские негусы в разгар продвижения арабских армий на север, на Иран и Византию ударили Халифату в тыл и в течение какого-то времени имели реальный шанс захватить Мекку и Медину. Но и из-за этого тоже. Достаточно почитать «Тысячу и одну ночь», чтоб оценить, насколько значимыми для арабов были царства африканских зинджей.
На протяжении минимум шести столетий ислам и христианство соперничали в Африке. Христианство там продвигали в основном европейские державы, а на протяжении последних полутора веков ещё и американские миссионеры. Ислам — правители Магриба, турки и мусульманские купцы: арабы, персы и из Индии.
К началу ХХ-го века соотношение было примерно два к одному в пользу христиан. Которых в Африке насчитывалось примерно столько же, сколько и тех, кто в этих краях придерживался традиционных верований. То есть около ста тридцати миллионов человек. Что более чем немало.
Спустя сто лет ислам и христианство Африку южнее Сахары практически поделили. Притом что по числу приверженцев ислам сегодня занимает второе место в мире (около двадцати двух процентов населения планеты против двенадцати сто лет назад), в Африке по темпам распространения он христианство опережает особенно быстро.