Шлак 3.0
Шрифт:
— Какой ещё агнец? Двигай ко мне. Медленно! И руки не опускай.
Часовым оказался тот самый Фонарь. Одной рукой он держал укороченную одностволку, второй потянул из кармана рацию. Моё появление его взволновало, щёки побагровели, пальцы тряслись. Он едва не выронил рацию. С такими нервами он и на спуск надавить может.
— Успокойся, я тебя не трону.
— Рот закрой! — его колотило. — Эй, караулка! Вышка! Это я, Фонарь! Тревога! Бегом сюда! У меня тут хрен какой-то вышел… Какой, какой… Я почём знаю какой?
Я и не собирался. Я и смотреть-то в его сторону не хотел, опустил голову и наблюдал за обстановкой исподлобья.
Спустя минуту из блокпоста выбежали Юрасик и Вышка. Лица напряжённые, словно в ожидании великого бедствия, но по мере того, как они приближались, напряжение уступало место раздражению. Первым озвучил его Юрасик:
— Фонарь, ты совсем конченный? Ты чё не видишь, это загонщик? У него и оружия нет. Ты нас какого хера сдёрнул? Не мог его на обочину усадить и сообщить спокойно? Мля, нас опять из-за этого барана на смех поднимут.
Вышка выразился короче:
— Ну теперь я тебе точно зуб вырву.
Он сгрёб Фонаря в охапку, ухватил пальцами за подбородок.
— Скажи «а», падла.
— Вышка, ты чё? Ты чё? — испуганно залепетал Фонарь.
— Ща увидишь «чё».
Всё это сильно походило на цирк, но мне сейчас было не до представления.
— Мужики, я гляжу, у вас тут дел невпроворот, — вздохнул я, опуская руки, — стоматологией, вон, занимаетесь. Я пойду тогда, не буду вам мешать.
— Стой, где стоишь! — нацелил на меня обрез Юрасик.
— Стою, — испуганно всхлипнул я.
— Ты кто такой? Какого рожна к нам припёрся?
— Я? Да-а… Друг у меня здесь, в гости зашёл.
— Чё ещё за друг?
— Нормальным такой друг, с детства почти. Сивером кличут, слыхал?
Вышка прекратил мучить Фонаря, развернулся ко мне.
— С каких пор у Сивера друзья среди загонщиков образовались? Ты чё такого мелишь, зашлакованный?
— Да у меня вообще много друзей в Квартирнике. Харитон, Кипчак, Танцор, Звездун. Клёвые мужики, скажу вам.
— Смеёшься надо мной, тварь клетчатая? — Вышка придвинулся ближе. — Они все мертвецы давно.
— Ну, на счёт Харитона я бы не торопился с выводами, а вот остальные…
— Эй, погодь. Да ты…
У Вышки наконец-то хватило ума заглянуть мне в глаза.
— Да он под дозой! Братва!
Вся троица отскочила от меня, как от прокажённого.
— На колени! Пристрелю!
Я не стал искушать судьбу, пуля в голову в мои планы не входила, поэтому послушно опустился на колени и положил руки на затылок, хоть об этом меня не просили. Но бережёного бог бережёт.
— Фонарь, связывайся с Сивером, скажи, у нас загонщик под дозой! Быстро!
Ждать пришлось не долго. Сивер явился в сопровождении пары автоматчиков. На
— Дон. Ну как же! — расцвёл квартирант, узнав меня.
Вышка с Юрасиком отодвинулись ещё дальше. Фонарь, наоборот, придвинулся.
— Так это тот самый…
— Тот самый, — кивнул Сивер. — Не верил я, что ты придёшь. И хозяину так сказал. А ты пришёл. Задумал чего-то, Дон, а? Если ради девки, так я просто так брякнул, никто её свежевать не собирался, а вот тебя…
— Это уж как хозяин решит, — перебил я. — Веди меня к Гвоздю.
— Не торопись, всему свой черёд. Руки за спину. Юрасик, свяжи его.
— Почему я? Вон Фонарь пусть вяжет.
— Не боись. Если б он хотел вас грохнуть, уже бы грохнул. Вяжи. Ты уж прости, Дон, но вот так просто я тебя к хозяину не поведу.
— Нормально. Я на другой приём и не рассчитывал. Объясни только, какого хера ко мне столь пристальное внимание? Я вам вроде дорогу не перебегал, даже близко к вашему гадюшнику не подходил.
— Хозяин всё расскажет. Ну чё ты стоишь, Юрасик? Вяжи, говорю.
Юрасик приблизился ко мне с опаской, перемотал запястья скотчем. Я поднялся с колен, Сивер подступил вплотную и всадил кулак мне в живот.
— Прав ты, Дон, хозяин может и помилует…
Дыхание перехватило, я сложился почти пополам. Автоматчики взяли меня под руки, распрямили. Сивер вбил кулак мне в печень, ещё раз, ещё.
— А я не помилую. Это тебе за сына моего. За Ванюшу!
Из глаз посыпались слёзы, в душе пробудилась дикая злоба. Сейчас я мог завалить всех пятерых, благо до самого дальнего было каких-то три шага, а потом ещё снять наблюдателя с крыши. Но не стал, задвинул ярость поглубже. Не для того сдавался. Пять дохлых квартирантов Алисе не помогут.
— Дурак ты, Сивер, — отхаркиваясь желчью, выдавил я. — Не трогал я твоего Ванюшу… славный был паренёк… Его людоеды…
— Ты на людоедов не кивай, — Сивер ухватил меня за ухо, сдавил. — Люди видели: ты один оттуда вышел. Всех порешил и вышел. Позарился на добычу Старшины, даже шмотками его не побрезговал!
— Ты о чём? Кто видел? Имена назови. Если хочешь знать, мы вдвоём из Приюта вышли. Я и Грызун, и девку по дороге прихватили людоедскую, Малку. Нас редбули потом приняли. У них спроси, если не веришь.
Сивер размахнулся и вдарил мне пощёчину. В голове зазвенело.
— Не верю тебе. Не верю! А людям верю.
Но в голосе проскользнула нотка сомнения.
— Люди видели. Человек верный…
— В харю плюнь этому человеку, — распрямляясь и выдыхая сказал я. — Ночью мы выходили, никто нас видеть не мог, а если видел, значит, он сам среди людоедов стоял. С него и спрашивай за сына своего.
Сивер кривился, мои слова потихонечку вносили сумятицу в его мозг. Кто ему, интересно, наговорил про меня?