Шлейф сандала
Шрифт:
– Если надо, я и сама работать пойду, - проворчала я, особо не понимая кем, но главное, что меня это не пугало.
– Господь с вами, барышня! – Акулина подползла ко мне поближе. – Вы? Работать?! С ума сошли, что ль?! Кем?!
– Не знаю, а кем женщины работают? – пожала я плечами. – В городе ведь легче устроиться.
– Вы пойдете в прачки или в прислуги? – весело отмахнулась от меня девушка. – Глупости, какие! Или же на табачную фабрику? Ой, не могу!
Но вот мне было абсолютно не смешно. Кто знает,
Когда солнышко стало ощутимо припекать, Селиван съехал в низину за невысокий холм и сказал:
– Отдохнуть надобно. Пообедать, чем Бог послал.
– Сейчас, сейчас! – Акулина засуетилась у своего узла. – Я тут кое-чего собрала!
– Да и я ушами не хлопал! – засмеялся мужчина. Он порылся в соломе и достал корзину, накрытую льняным полотенцем. – В погреб заглянул, чего уж тут...
Мы уселись на расстеленный им тулуп у телеги, наслаждаясь прохладой, идущей от реки. Акулина порезала большим ножом сало, луковицу, небольшой каравай ржаного хлеба. Почистила вареные яйца и поставила в центр котелок с холодной кашей.
– Я подумал, нам она вкуснее покажется! – подмигнул Селиван. – И котелок пригодится!
И действительно, эта незатейливая еда показалась мне самым вкусным из того, что ела в жизни. Да и вообще, на природе поедается всё, в больших количествах и с заразительным удовольствием.
Запив обед яблочным квасом, мы с Акулиной легли подремать в телегу, а Селиван устроился на тулупе. Над нами тихо шелестела листва, рядом плескалась река, и вскоре из-под телеги раздался храп. Акулина тоже засопела, положив ладошки под щеку, а я все думала, глядя в чистое небо.
Работы я не боялась, но вот с документами могли быть проблемы. А еще меня мог кто-нибудь узнать, ведь все-таки Оленька происходила из хорошей семьи.
Из размышлений меня вывело тоненькое хныканье. Это еще что такое? Я приподнялась на локтях и прислушалась. Может, птичка какая? Нет, звуки, которые я слышала, явно издавала не птица и не животное. Да это ведь ребенок!
Сначала мне стало страшно. А что, если нас увидят? Может, стоит разбудить Акулину и Селивана и уезжать? Или все же посмотреть?
Я спрыгнула с телеги, снова прислушалась, после чего пошла вокруг холма. Хныканье прекратилось. Когда перед моими глазами показалась часть перевернутой коляски, я резко остановилась, а потом быстро пошла к ней. Да здесь произошла целая катастрофа!
Коляска лежала на боку, рядом тяжело дышала одна лошадь, а вторая вообще не подавала признаков жизни. Где же люди?! Где ребенок?!
С гулко бьющимся сердцем я бросилась к месту аварии, переступая через перевернутые сундуки. Вещи, выпавшие из них, разноцветными пятнами лежали на траве и висели на ветвях кустов, росших на холме.
Первого я увидела мужчину: видимо, это был возница. Явно мёртвый - это я поняла сразу по неестественно вывернутой
Я подошла ближе, надеясь, что она жива. Но, увы, лицо бедняжки заливала кровь из большой раны на лбу. Где же малыш?
Ребенка я обнаружила в кустах. На первый взгляд с ним все было в порядке. Малыша прижимала к себе полная женщина, одетая в простое платье. Ее толстая коса зацепилась за ветви, отчего голова почти висела над землей.
Я подошла ближе, моля Бога, чтобы хоть ребенок оказался жив, и попыталась забрать его из спасительных объятий. Няньки? Кормилицы?
Женщина вдруг застонала и, схватив меня за руку, уставилась угрожающим взглядом.
– Тише, тише… Я хочу вам помочь… - я погладила ее по руке. – Не бойтесь меня.
Женщина отпустила мою руку и посмотрела на ребенка. Малыш снова захныкал, после чего на ее лице промелькнуло такое облегчение, что стало понятно: она его очень любит.
Я полезла выше, отцепила косу бедняжки от ветвей, представляя как ей тяжело было держать голову в таком положении.
– Спасибо вам… спасибо… - она попыталась сесть, но вскрикнув, рухнула назад. – Ох, нога! Нога!
– Разрешите, я посмотрю? – я приподняла ее юбку. – Да тут перелом большой берцовой…
Правая нога женщины опухла, посинела, по ней разбежалась сетка кровоподтеков.
– Горе мне горе! – завыла она, а следом громко заплакал ребенок. – Ой, как быть-то теперь?! Где хозяйка моя?! Где хозяйка моя, Елена Федоровна?!
– Умерла она, - сказала я, испуганно оглядываясь по сторонам. Этот кипиш был совсем ни к чему. – И извозчик ваш умер.
– А-а-а-а! – еще громче запричитала женщина, глядя на ребенка. – Сиротка ты моя! Сиро-о-отка!
– Тише! Пожалуйста! – рявкнула я. – Или вы хотите, чтобы сюда плохие люди пришли?!
Что я еще могла сказать, чтобы она заткнулась?
Это подействовало. Она захлопнула рот и испуганно посмотрела на меня.
– Тут шайки, что ли водятся? А вы кто?
– Где их только не водится, - я присела рядом с ней и сказала: - Потом узнаешь, кто я. Лежи не шевелись, сейчас я помощь приведу.
Пока я шла обратно к телеге, думала о том, как помочь. Для начала нужно наложить шину, потом оттащить женщину к телеге. Еще и ребенок! Единственным выходом было оставить их в ближайшем населенном пункте, а там пусть шлет весточку близким ребенка. Есть же у погибшей матери какие-то родственники…
Глава 10
– Наказание Господне! – проворчал Селиван, когда я разбудила его и рассказала о случившемся. – Их-то куда?! Нам сейчас нельзя на люди показываться! Вы это понимаете?