Шлюха-2
Шрифт:
душе теперь был камень.
— Такой… Вульгарно красящейся, стервозно себя ведущей, срывающейся на истерики…
— Какие, к черту, истерики?
— Ну, как же… А нож, которым ты пометила Макса? А твоя вступительная речь сейчас?
Поступки истинной истерички. — Мужчина удобно расположился на диване, закинув ногу
на ногу, и следил за её реакцией. Не только она могла быть сукой.
Ирина поменялась в лице. Как он смеет приходить к ней в офис и так себя вести? И без
придурошной
— Раз я истеричка — без проблем, могу повторить свой подвиг. — Достала из подставки
тот самый ножик. — Подойди ближе. — Глаза опасно сверкнули.
Стефан сглотнул. Нет, она не сделает этого… Она же не совсем больная. Перед глазами
отчетливо нарисовался порез Макса. Сделает. Она сделает. У неё явно были не все дома. В
этот момент, на этой мысли, он вспомнил ещё кое-что. Не все дома… Зара была из
детдома. Марина когда-то давно рассказывала ему об этом. Он переменился в лице.
Потеря ребенка стала для неё не просто ударом, — контрольным в голову. Макс лишил её
самого дорого и ценного на свете — возможности стать матерью.
— Я тоже из детдома, — неожиданно сказал он, чувствуя родственные связи с этой
женщиной. Он мог понять её, как никто другой. Одиночество и обида текли в их крови, заражая здоровые клетки. И от этого было невозможно избавиться. Всю жизнь они
стремились к счастью, к людям, лишь бы не быть больше одинокими и никому не
нужными. И вот, в итоге, сейчас они вместе смотрели в пропасть. Шаг — и сорвутся.
Ирина побледнела. Что он только что произнес? И зачем?.. Неужели он знал, что она из
детдома? Но ведь её биография была качественно сфабрикована.
— Ира, не нужно сейчас придумывать колкости и обидные слова, не нужно искать по всем
карманам невысказанную грубость. Я тебе не враг. Да, я брат твоего врага. Но сам я —твой друг. Я понимаю, что ты чувствуешь из-за потери ребенка…
— Замолчи! Слышишь, замолчи! — Она отошла обратно к окну, совершая нервные
движения руками. — Что ты можешь понимать? — шепотом спросила она. — Внутри тебя
когда-нибудь жила жизнь? Крохотная, еле различимая жизнь. Но ЖИЗНЬ. Когда-нибудь из
тебя её вырывали? Брали ли твое сердце в ладонь и нагло раздавливали его? Когданибудь… у тебя забирали смысл жизни?! — Её глаза были абсолютно сухими, он это
видел. Голос ни разу не дрогнул. Но каждая черточка лица была искажена болью. Каждая
линия, прорезавшая лицо, отдавала страданием. — Тогда и не говори, что ты понимаешь
меня.
— Да, я никогда не терял ребенка. Но я сам был ребенком, одиноким и крайне несчастным.
И всегда хотел сделать со своей жизнью нечто большее. Детдом ломает людей, отношение
общества
сколько угодно твердить, что ты недостоин, что ты плох и жалок. Пока ты говоришь себе
обратное — это не так. К чему я… У меня тоже не было смысла жизни. Не поверишь, но
деньги и статус в обществе не дали мне так много, как кто-то может подумать. Марина.
Вот кто стал этим смыслом. И его у меня тоже забрали. Пустота в душе у нас одинаковая.
— Ты из детдома? — Повернулась к нему.
— Да. Лет в пятнадцать меня усыновил Джек и стал мне отцом. Максу тоже.
Точно. Их отец тогда говорил об этом, на том ужине. Давно, правда.
— А с ним что? Он тоже сирота?
— Почти… О его прошлом я распространяться не буду. Спроси сама.
— Нет. Плевать на него. Как ты мог найти с ним общий язык? Он — тьма, а ты — свет.
Никогда не понимала.
— То же самое могу сказать о вас с Мариной. Она — чистейший свет, ты — будто из тьмы.
Но любят ведь вопреки? Жить вопреки сложно, но когда ничего другого не остается, ты
перестаёшь смотреть на условности.
— И как же мне жить дальше? Вопреки? — Она смотрела на него взглядом потерявшегося
котёнка. Он смог достучаться до её души, до самого мяса.
— Именно. Поговори с Максом.
— Мне не о чем с ним говорить.
— Есть. Просто попытайся.
— Не буду! Даже не уговаривай. Зачем ты пришёл? — Ирина замкнулась. Она не позволит
Стефану ковыряться в её боли.
— Хотел спросить у тебя, где можно найти Марину.
— Зачем она тебе? Поезд ушёл, Стефан. Она чужая невеста.
— Невеста?! — Мужчина подался вперёд, выглядя шокированным.
— Это такое русское выражение. Но тебе все равно ничего не светит.
— Просто скажи, где её искать.
Девушка подумала какое-то время и решила, что лучше ему будет больно уколоться
самому. Зато сразу всё поймет.
— Записывай, — начала диктовать адрес. — Я тебя предупредила. Будет больно.
— Не маленький мальчик, не умру. Спасибо, Ира. Надеюсь, ещё встретимся. В дружеской
обстановке.
— Обязательно.
Стефан ушел, переключая мысли со стервозности Зары на Марину. Адрес был у него.
Салон красоты. Она там, что, принимала процедуры прямо сейчас? Остановился по
указанному адресу и осмотрелся. Дорогой салон, класса «люкс». Теперь у Марины была
возможность посещать такие элитные заведения. Взгляд упал на уже знакомую машину. И
водить такие дорогие тачки… Внезапно страх сковал его. Он не увидит прежнюю Марину, все внутренние радары кричали об этом. Чего он так боялся? Её отказа? Боли от того, что