Шок будущего
Шрифт:
Можно ожидать, что корпорации создадут собственный «персонал для анализа последствий», чтобы изучать потенциальные эффекты инноваций, которые они поддерживают. В некоторых случаях они могли бы осуществлять не только «пилотные» испытания новой технологии, но и делать публичный отчет о ее воздействии, прежде чем будет позволено распространить инновацию в обществе в целом. Значительную ответственность следует делегировать самой промышленности. Чем менее централизован контроль, тем лучше. Если самоуправление будет работать, оно предпочтительнее внешнего, политического контроля.
Однако там, где саморегуляция не удается, как это часто бывает, вполне может оказаться необходимым общественное вмешательство, и нам не следует уклоняться от ответственности. В Соединенных Штатах конгрессмен Эмилио К. Даддарио, председатель комитета палаты представителей по науке, исследованиям и развитию, предложил создать Управление технологической оценки в федеральном правительстве. Исследовательские работы Национальной академии наук, Национальной академии прикладных наук, Законодательной
338
Подробные теоретические и исторические исследования проблем технологической оценки см.: в статьях Мауо (323), (324) и (325). См. также: Early Experiences with the Hazards of Medical Use of X-rays: 1896–1906 by Barbara Spenser Marx // Staff Discussion Paper 205. Program of Policy Studies in Science and Technology. Washington: George Washington University. О необходимости технологической политики см.: (290), с. 220.
Общество также могло бы установить определенные общие принципы технологического продвижения. Например, там, где введение инновации влечет за собой чрезмерный риск, можно было бы требовать, чтобы ответственная служба отложила средства на исправление неблагоприятных эффектов, если они материализуются. Мы могли бы также создать «пул технологического страхования», куда службы, распространяющие инновации, могли бы платить страховые премии.
Определенные широкомасштабные экологические вмешательства могут быть отсрочены или вообще запрещены, возможно, в соответствии с принципом: если вторжение в природу слишком велико или стремительно по своему действию, которое можно отследить и, вероятно, исправить, его не должно быть. Например, были предположения, что Асуанская плотина, отнюдь не способствующая развитию сельского хозяйства Египта, в какой — то момент может привести к засолению земель по обоим берегам Нила. Это стало бы бедствием. Но такой процесс не происходит внезапно. Поэтому его, вероятно, можно отследить и предотвратить. Напротив, план затопить внутреннюю часть Бразилии чреват такими мгновенными и не поддающимися учету экологическими последствиями, что его вообще нельзя разрешать, пока не будет выполнен адекватный мониторинг и не станут доступными аварийные коррективные меры.
Для предотвращения негативных социальных последствий новую технологию можно было бы представлять на рассмотрение жюри ученых, изучающих поведение — психологов, социологов, экономистов, политологов, — которые, в меру своих возможностей, определяли бы вероятную силу ее социального воздействия в разные моменты времени. Если есть вероятность, что инновация повлечет за собой серьезные разрушительные последствия или породит неудержимые ускоряющие толчки, нужно ввести процедуру подсчета социальных выгод и издержек. В случае сильно действующих инноваций службу технологической оценки можно было бы уполномочить искать ограничивающее законодательство или добиваться судебного постановления о приостановке, пока не будет закончено всестороннее общественное обсуждение и изучение. В других случаях такие инновации все же могут выпускаться для распространения при обеспечении достаточных предварительных мер, чтобы компенсировать негативные последствия. Таким образом, обществу не обязательно ждать катастрофы, чтобы заняться проблемами, порожденными технологией.
Рассматривая не просто специфические технологии, но и их отношения друг с другом, промежуток времени между ними, предлагаемую скорость распространения и тому подобные факторы, мы могли бы в конце концов добиться некоторого контроля над темпом перемен, а также над их направлением.
Нет необходимости говорить, что эти предложения сами по себе чреваты взрывоопасными социальными последствиями и нуждаются в тщательной оценке. Могут существовать гораздо лучшие способы достижения желаемых целей. Но время истекает. Мы просто больше не можем себе позволить с завязанными глазами мчаться к сверхиндустриализму. Политика технологического контроля вызовет острый конфликт в предстоящие дни. Но будет конфликт или нет, технологию необходимо укротить, если надо взять под контроль ускоряющийся рывок. А ускоряющийся рывок необходимо взять под контроль, если надо предотвратить шок будущего.
Глава 20. СТРАТЕГИЯ СОЦИАЛЬНОГО ФУТУРИЗМА
Может ли человек жить в обществе, которое вышло из — под контроля? Именно такой вопрос ставит перед нами концепция шока будущего. Ведь именно в такой ситуации мы находимся. Если бы на свободу вырвалась только технология, наша проблема была бы достаточно серьезной. Однако ужасно то, что многие другие социальные процессы также начинают выходить из — под контроля, сопротивляясь нашим огромным усилиям управлять ими.
Урбанизация, межнациональные конфликты, миграция, население, преступность — в голове возникают тысячи областей, где наши старания придать переменам форму выглядят все более глупыми и тщетными. Некоторые из них тесно связаны с отрывом технологии, другие частично независимы от нее. Неуравновешенный, взлетающий уровень перемен, смещения и подергивания направления вынуждают нас задавать вопрос, не стали ли технологические общества, даже сравнительно небольшие, такие как Швеция или Бельгия, слишком сложными, слишком
Как мы можем предотвратить массивный шок будущего, избирательно регулируя темп перемен, повышая или снижая уровень возбуждения, когда правительства, в том числе имеющие лучшие намерения, по — видимому, не способны даже направить перемены в нужном направлении?
Так, ведущий американский урбанолог пишет с нескрываемым отвращением: «За цену более трех миллиардов долларов Служба обновления городов значительно преуспела в уменьшении запаса дешевого жилья в американских городах» [339] . Можно упомянуть о подобных провалах в десятке областей. Почему сегодня программы социальных пособий скорее уродуют своих клиентов, чем помогают им? Почему студенты — эта, по общему мнению, избалованная элита — бунтуют и буйствуют? Почему скоростные шоссе увеличивают транспортную перегрузку, а не снижают ее? Короче говоря, почему так много либеральных программ, созданных с благими намерениями, так быстро протухает, создавая побочные эффекты, которые уничтожают их основные результаты? Неудивительно, что Реймонд Флетчер, член британского парламента, пожаловался недавно на тщетность усилий: «Общество стало беспорядочным!» [340]
339
Урбанолог Скотт Грир пит. по: Urban Environment: General by Daniel P. Moynihan в (313), с. 497.
340
Интервью автора с Реймондом Флетчером.
Если беспорядочность означает отсутствие паттерна, он, конечно, преувеличивает. Но если беспорядочность означает, что результаты социальной политики стали странными и труднопредсказуемыми, он попал точно в цель. Вот он, политический смысл шока будущего. Ведь если индивидуальный шок будущего происходит в результате неспособности поспеть за темпом перемен, то правительства страдают от своего рода коллективного шока будущего — разрушения процессов принятия решений.
Сэр Джоффри Викерс, выдающийся британский социолог, идентифицировал проблему с ясностью, приводящей в уныние: «Темп перемен увеличивается с возрастающей скоростью без соответствующего ускорения темпа, в котором можно давать дальнейшие ответы, и это подводит нас все ближе к порогу, за которым теряется контроль» [341] .
341
Викерс пит. по: Ecology, Planning and the American Dream by Sir Geoffrey Vickers в (241), с. 374–395.
СМЕРТЬ ТЕХНОКРАТИИ
Мы являемся свидетелями начала окончательного разрушения индустриализма и вместе с тем распада технократического планирования. Под технократическим планированием я понимаю не только централизованное национальное планирование, до недавнего времени характерное для СССР, но также менее формальные, более дисперсные попытки систематически изменить управление, которые происходят во всех высокотехнологичных странах, вне зависимости от их политических систем. Майкл Харрингтон, критик — социалист, утверждающий, что мы отвергли плакирование, определил наш век как «случайный» [342] . Однако, как показывает Гэлбрейт, даже в контексте капиталистической экономики огромные корпорации идут на многое, чтобы рационализировать производство и распространение, чтобы, насколько возможно, планировать свое будущее [343] . Правительства также глубоко занимаются делами планирования. Кейнсианское манипулирование послевоенной экономикой может быть неадекватным, но оно не случайно. Во Франции Le Plan стал обычным признаком национальной жизни. В Швеции, Италии, Германии и Японии правительства активно вторгаются в экономический сектор, чтобы защитить определенные отрасли промышленности, капитализировать другие и ускорить рост. В Соединенных Штатах и Великобритании даже на местном уровне есть то, что хотя бы называется отделами планирования.
342
Доводы Харрингтона см.: (318).
343
Позиция Гэлбрейта разрабатывается в (82).
Тогда почему, несмотря на все эти усилия, система должна вырываться из — под контроля? Проблема не просто в том, что мы слишком мало планируем, мы планируем слишком плохо. Отчасти трудности можно проследить до самых предпосылок, подразумеваемых нашим планированием.
Во — первых, само технократическое планирование является продуктом индустриализма, отражает ценности быстро исчезающей эпохи. И в своем капиталистическом, и в коммунистическом варианте индустриализм был системой, сосредоточенной на максимизации материального благосостояния. Так, для технократа как в Детройте, так и в Киеве экономическое продвижение — основная цель, технология — основной инструмент. Тот факт, что в одном случае продвижение приводит к личной выгоде, а в другом теоретически к общественному благу, не меняет сути, общей для обоих. Технократическое планирование экономо — центрично.