Шок и трепет. Война в Ираке
Шрифт:
В те тревожные дни 1991 года городу Эль-Фау удалось остаться в стороне от эпицентра восстания, охватившего значительную часть юга страны. Вспоминая кровавые события, рыбаки, сами шииты, отводят взгляды и уныло, словно заученно, бормочут что-то о бандах каких-то преступников, которыми руководили и которых вооружили иранцы где-то там далеко.
Но память возвращается к Ямаану, как только разговор касается его лодки, если ее можно так назвать. Глядишь на баркас Ямаана, и на ум приходят десятки сравнений, вплоть до библейского Ковчега. Но и Ковчег, наверное, выглядел бы по сравнению с ботиком Ямаана как
Когда-то давно, в 70-е, Ямаан был владельцем двух лодок с двумя хорошими двигателями. Обе сгорели во время войны. Теперь лодка одна — но какая! Около 15 метров в длину, около 3 метров в ширину, скрипучая посудина была собрана Ямааном из кусков и обломков старых лодок, ее дощатые борта иссушены солнцем и морем до такой степени, что трудно понять, какого они цвета.
«Мой двигатель — как старший член семьи». — С особой нежностью Ямаан демонстрирует свое сокровище: шестицилиндровый, мощностью 120 лошадиных сил немецкий двигатель, такой старый, будто его в свое время оставила в раскаленных аравийских песках отступающая армия гитлеровского генерала Роммеля.
Двигатель работает вместе с русским генератором от «Нивы», подогнанным к нему самым невероятным образом. Даже сам Ямаан не знает, как это получилось, но связка функционирует.
Правда, больше времени приходится тратить на его починку, чем на все остальные заботы, вместе взятые. Двигатель ломается каждый день. «Дело не в деньгах. Из-за санкций их просто не продают. Поэтому когда я возвращаюсь в порт, хожу от одной кучи металлолома к другой, чтобы найти какую-нибудь подходящую железяку. Если двигатель окончательно сломается, я не смогу платить своей команде — и моя семья будет голодать».
Вместе с женой, детьми и внуками семья Ямаана насчитывает 13 человек. До войны с Ираном работы было много и денег хватало на все. Ямаан часто привозил в порт до 300 килограммов рыбы. Сегодня он и его команда из шести человек (двое сыновей и четверо нанятых работников) привезли на рынок около 150 кг рыбы — недельный улов, который они продали за 70 долларов, и выручку разделили на семерых.
Кучки бледно-серых рыбок длиной не больше десяти сантиметров свалены беспорядочно прямо на грязную пристань, словно кто-то опрокинул все несуществующие лотки. Рыбаки и торговцы быстро заключают сделки, ожесточенно жестикулируя и перепрыгивая через кучи рыб. Рыбаки не в силах торговаться — хотят быстрее домой к семьям. Они привычно жалуются на санкции, а также на постоянные преследования и притеснения от иранской и кувейтской береговой охраны: «Три дня назад кувейтские пограничники остановили нашу лодку, забрали весь наш улов и избили нас. Они так себя ведут, будто залив принадлежит им. Им и иранцам».
Тем временем Ямаан и его команда вычищают громадный ящик из-под льда от прилипшей чешуи. В море они всемером спят по очереди в кормовом отсеке трюма, где ничто не предназначено для комфорта. Голые доски с кусками картона, которые используются как матрасы, и несколько старых тонких одеял, засунутых в мешок из-под риса.
Команде приходится экономить на всем, в том числе на еде и воде. «На море мы не можем позволить себе всласть напиться воды, — говорит Ямаан. — Нам не нужно много еды. Все, что нам нужно, — это наша свобода и наша родина. И мы будем сражаться до последнего, если
Этот упрощенный взгляд на вещи разделяет и губернатор города бригадир Амар Мухаммад, который в апреле 1988 года вводил свой батальон в освобожденный Эль-Фау. Теперь он готовится вновь его защищать.
Сидя в своем просторном кабинете под портретом Саддама, бригадир Мухаммад говорит, что у него есть «отличный» план по защите города на случай иранской интервенции: «В городе и его окрестностях проживают около 100 000 человек. В основном это рыбаки и их семьи. У большинства из них есть оружие. Каждый из них — часть плана. Они будут сражаться как герои».
На вопрос, предусматривает ли его «отличный» план эвакуацию женщин и детей, губернатор ответил: «Нет, женщины и дети остаются здесь. Вместе с мужчинами они будут сражаться за Саддама Хусейна, за партию, за родину».
В таком порядке…
Из дневника
Выработал распорядок дня.
7 утра — подъем, пробежка.
8 утра — завтрак: делаю себе кашу и чай из пакетиков (то, что в гостинице подают на завтрак, есть невозможно и даже не стоит описывать. Но Юра ест. Он совершенно стал локальным персонажем).
9 утра — посещение Министерства информации: узнать последние новости, поделиться проектами с коллегами.
10 утра — 3 часа дня — если нет конференций и брифингов, работаю по своему плану, часто вместе с Юрой, если интересы совпадают.
3 часа дня — обед. Самый лучший ресторан — это сирийский ресторан на ул. Арасат. Готовят не быстро, но очень вкусно. Я ем шашлык из курицы. Порции по килограмму. Это самый дорогой ресторан в городе, но обед на 4 человека обходится не больше 20 долларов.
В городе в магазинах полно питьевой воды из Ливана. Пьем только ее. Очень много фруктов, фруктовые ларьки, как в Москве. Выбор побогаче, цены поменьше, а люди, по-моему, те же.
В 6 вечера я отпускаю своего официального переводчика и водителя. Через полчаса приезжает мой секретный водитель и секретный переводчик. Их организовал Мохаммед из отеля. С ними я делаю неофициальные интервью. Пока все проходит гладко. Веду двойную жизнь.
В смысле работы веду тройную жизнь. Два-три радиорепортажа в день для «Эха Москвы». Две статьи в неделю для «Новой газеты». Ежедневный репортинг на английском для «Лос-Анджелес Таймс». Здесь об этом пока еще никто не знает. Плохо работает ихнее КГБ. А может, знают, но у них своих дел по горло, и на фига им этот Неуловимый Джо. Но продолжаю играть в шпиона.
Спать ложусь в 3–4 часа утра. Посыпаюсь без будильника в 6:30.
В городе стало больше военных. Нет, не солдат, а добровольцев партии Баас, одетых в военную форму.
Особых примет военного времени пока не видно. Самое близкое ощущение приближающейся войны я почувствовал именно в нашем посольстве. Первое, что бросилось в глаза в холле посольства, это аккуратно сложенные на лавочке у стены несколько десятков противогазов.
Очень приятный парень — пресс-секретарь нашего посольства Саша Галаджев. Спокойный, тактичный, обаятельный. Говорит, что российских граждан завтра начнут вывозить рейсами МЧС. Не сомневается, что будет война. Многие посольства уже эвакуировались.