Шоколадное пирожное

Ksencha

Отныне и навек.

Ты – то, что нужно мне.

Ненавижу голословных обещаний,

Но за тебя готов сразиться на войне.

Маша, я люблю тебя!

Песня закончилась, и в зале повисла тишина. Маша стояла в недоумении, не зная, что сказать. Никто не мог понять, чья же это была песня.

Маша озиралась по сторонам, надеясь, что объявится хозяин флэшки, но все стояли, раскрыв рты и не зная, что сказать.

– Кто пел это? – спросила Маша у гостей.

Все

молчали. Лиза решила нарушить тишину, вновь включив музыку. Затем она подошла к Маше, взяла ее за руку и вывела из зала на кухню, подальше от людей.

– Ты знаешь, кто это?

– Нет…

– Кто тебе дал эту флэшку?

– Я не знаю. Она была в одной из коробок с подарками. Подписано не было. Но, клянусь, я раньше не слышала голоса, прекраснее этого. Кто это мог быть?

– Кто из твоих гостей поет?

– Сашка, Денис, Валера… Но это точно не один из них.

– Тогда придется ждать, пока он не объявится.

– Я сойду с ума…

– А мне кажется, что это твой придурковатый друг, – сказал Крис, подойдя к Маше.

– Какой друг? – не поняла она.

– Тот странный парень, которого вы везде с собой таскаете. Ты видела, как он сегодня вырядился?

– Ты про Антона? Он точно не умеет петь, – возразила Лиза. – И он не придурковатый.

Крис пропустила замечание мимо ушей.

– А вы слышали хоть раз как он поет? Да я говорю, что люди просто так резко не меняются. Он явно что-то задумал, и это «что-то» признание в любви.

– Это бред. Антон не мог…

– Тогда думай сама, у меня нет вариантов больше, – Крис наливала себе в бокал вино, стоящее рядом на столе.

– Может, тебе хватит пить? – поинтересовалась Лиза. – Формально, ты еще несовершеннолетняя, нас твой Виктор убьет.

– Я поняла! – воскликнула Маша. – Это Юра! Это его голос!

– Какой Юра? – Крис проявила излишне показной интерес, радуясь, что разговор вновь перешел на Машу.

– Который уже полгода ходит за мной кругами. Помнишь, он мне на машину насыпал лепестки роз, а они размокли под дождем?

– Ты его пригласила?

– Нет, конечно. Но он мог попросить кого-то передать мне флэшку.

– Тогда позвони ему и спроси.

– У меня нет его номера. Он пару раз звонил, но я принципиально не записывала. Но это точно он. Что ж, раз мы разобрались, можно пойти дальше танцевать, а про это забыть. Я позже напишу ему Вконтакте.

Девушки вернулись к гостям. Лиза искала взглядом Егора, когда он сам подошел к ней.

– Нашли тайного поклонника? – спросил он.

– Кажется, да. Маша позже с ним поговорит. Нет, ну я не могу на это смотреть.

Лиза увидела, как Полина и Леша целовались в стороне ото всех.

– Давай уйдем отсюда? – предложила Лиза.

– А как же Маша?

– Ей сейчас точно не до меня. Пойдем.

Егор и Лиза взяли верхнюю одежду и вышли из дома.

Маша всегда сетовала на то, что родилась в ноябре. Она мечтала о летней вечеринке в саду возле дома. Чтобы были фонарики на деревьях, музыка играла на всю музыку, а все танцевали бы около бассейна. Ну, или хотя бы, чтобы в ноябре была жара. Конечно, лимбо в снегу – это весело, но все же не то.

Снег, лежащий на дороге, кажется, больше не собирался таять. В тонких колготках Лиза быстро начала замерзать.

– Ты дрожишь. Нужно согреться. Давай найдем теплое место?

– У меня есть идея. Здесь недалеко.

Лиза взяла Егора за руку и повела его куда-то между домов. Скоро они подошли к большому старому зданию.

– Что это?

– Раньше тут бы театр. Сейчас он закрыт, но я знаю, как туда можно пробраться.

Лиза и Егор обошли здание. С противоположной стороны была маленькая дверь, на которой висел замок. Лиза подошла к нему и легко раскрыла руками.

– Он никогда не был закрыт. Пойдем.

В театре было очень темно. Держа Егора за руку, Лиза на ощупь вела его. Она открыла еще одну дверь.

– Стой здесь, – велела Лиза.

Она отпустила руку Егора. Через пару минут зажегся тусклый свет, осветив старый, но все еще очень красивый зал. Огромные колонны, роспись на потолке и стенах и невероятная сцена, на которой все еще стояли декорации к спектаклю. Все это хранило в себе остатки былой красоты и роскоши.

– Ничего себе!

– Еще пару лет назад я играла на этой сцене на скрипке. Теперь театр совершенно забросили. Я уговаривала отца выкупить его и отреставрировать, но он не соглашается. Пойдем на сцену.

Лиза подбежала к сцене и по ступенькам забежала на нее. Егор шел за ней.

– Не могу описать те чувства, которые овладевают мной, когда стою здесь. Помню, как выступала, а на меня смотрели сотни людей, слушая и наслаждаясь музыкой. Непередаваемое ощущение того, что я не одна, что небезразлична кому-то. Хотя бы на небольшой промежуток времени. Хотя бы пока играю на скрипке…

В глазах Лизы блестели слезы.

– Я всегда делала то, что мне говорят. Но лишь здесь, на сцене, я чувствовала, что я что-то значу.

– Мне кажется, что тебе просто удобно так думать. Я ни за что не поверю в то, что ты безвольный человек. Если ты творишь, то уже изменяешь мир по-своему. А значит, это ты указываешь миру на то, каким ему следует быть. Согласись, что подвластный чужому мнению на такое не способен.

– Так было бы проще. Но, увы, это не про меня.

– Оставь такие мысли. На мгновение закрой глаза и представь свой идеальный мир, где только ты хозяин обстоятельств и событий. Так вот это может стать реальностью, если направишь свой потенциал в нужную сторону.