Шоколадные хлопья с ванильным молоком

Шелдон Валери

– А что произошло с тобой? Ты упала в обморок, - напомнил ей я, подходя ближе.

Она с минуту нервно жевала свою покрасневшую губу, а потом подняла заплаканные глаза, тяжело вздыхая.

– Мой папа... Прости...
– она зарылась в свой свитер и начала плакать. Я не знал, что делать. Мне хотелось ее крепко обнять. Она плакала в конце концов.

Поэтому я прижал

ее к себе и дал время, чтобы девушка пришла в себя. Мне не нравились слезы на ее щеках, горе на ее лице и боль, удушающая ее всю.

– Мой папа. У него инфаркт. Он болел, у него было слабое сердце. Если бы не я он, может быть, был бы жив.
– Она всхлипнула и шмыгнула носом.

Но как только я почувствовал, как она вырывается наружу, крепко сжал ее в своих руках. Сердце от ее слов сжалось.

– Тише. Все будет хорошо. Черная полоса появляется у каждого, понимаешь? Нужно просто найти силы, чтобы преодолеть ее и дойти до самого конца.

 Я внимательно посмотрел на нее и чмокнул в волосы. Она пахла дождем и ромашками. Ее губы потянулись вверх, но тут же опустились. Она покачала головой и упала мне на грудь. Ей, кажется, нравились мои объятья.

 "Или она просто нуждается в утешении, придурок!" - напоминал внутренний голос.

– Как я скажу об этом Лео. Он ждет нас сейчас дома. Нас, Шон. И отца тоже. Как я могу сказать ему, что папы больше нет. Что он больше его не увидит. Не увидит его улыбки, его поддразниваний и никогда с ним больше не поиграет. Он же... Он будет сломлен.

Я вытянул ее на расстоянии руки, чтобы взглянуть в ее лицо. Смахнув ее слезы с лица, я заставил себя натянуть одобряющую улыбку. Но Хло было не до этого.

– Тогда не говори ему. И я могу помочь тебе, только попроси, Хло.
– Я сжал ее плечи и ее рот раскрылся в изумлении.

Она еще долго стояла вот так, разинув рот, пока в ее глазах что-то не зажглось. Я начал было радоваться, но то, что сказала она потом, заставило мое сердце остановиться. Она сделала три больших шага в сторону двери и печально покачала головой.

– Нет, мне не нужна твоя помощь. Мне не нужна не чья помощь... Я справлюсь. Я... Виновата. Перед больницей я рассказала ему о нас, там, на озере вчера ночью. Он, как оказалось, застукал нас. Я и должна исправлять свою ошибку. Прощай, Шон.

Последняя слеза скатилась с ее щек, после чего, она просто оставила меня одного.

20 ГЛАВА

Хло 

2 недели спустя...

Сердце сильно клокочит, когда допиваю последний стакан виски со льдом. Мне

не за чем возвращаться домой. Пока не стоит. Вик несколько раз писала мне, спрашивая что случилось. Но я молчала. Теперь я всегда буду молчать. Молчание - золото. Теперь я это точно поняла. Жаль, что иногда мой разум бывает настолько далек от реальности, что не понимает, к какому исходу приводит меня.

 Я утопаю в собственных слезах, продолжая вертеть разговор с братом в голове. Тогда я могла просто наблюдать за ним. Когда я вернулась домой, полностью разбитая и опустошенная, Лео ждал меня на крыльце. Уже по одному его взгляду было ясно, что он был в курсе.

Я покачала головой и отдалась эмоциям. Брат крепко держал меня в своих руках, а потом рассказал полную версию папиной болезни. С каждым днем было все хуже и хуже, но он продолжал жить.

– Почему он не сказал мне об этом?
– снова и снова спрашивала я Лео. Он отстранено качнул головой и закрыл веки.

– Он не хотел огорчать тебя. Ты так сияла, когда получила ответ из колледжа. Ты была счастлива, узнав, что со следующего года будешь учится там. Как он мог сообщить тебе о таком?
– Лео разочаровано смеется, будто сейчас это вполне обычно.
– Он видел тебя: как ты смеешься, как веселишься, наблюдал за тобой... он любил тебя, Ло. Твоей вины здесь нет.

Тогда мне хотелось плакать. Я не могла простить его, но и не могла обижаться всю жизнь. Он был моим отцом.

На следующее утро, Лео не оказалось дома. Перед тем, как начать уже обзванивать все морги и полицию, пришло сообщение.

"Я все решил, Хло. Я соглашаюсь на операцию в Израиле. Скоро буду. Не волнуйся, пожалуйста. 

Люблю."

Я снова осматриваю крохотную сцену в Red Bull. Сегодня играет местная группа FreSile. Девушка, с вьющимися локонами до поясницы, цветом пепельной розы, медленно раскачивается, повисая на микрофоне.

Она начинает тихо рассказывать о том, что ее душевное состояние превращается в стертую дыру на бумаге, как и она сама. Она начинает рассыпаться на мелкие кусочки, но снова и снова собирает себя воедино, чтоб только увидеть свое Чудо по ту сторону безымянной реки.

 Я усмехаюсь, качая головой. Но стакан в руке повисает в воздухе, когда приходит осознание, что ее проблемы схожи с моими. Мне нужно было с самого начала поговорить с ним. Я видела его лицо по утрам, боли и скрючивания каждый раз, когда он собирался работать на заднем дворе. Но вместо того, чтобы сидеть сейчас в тепле, укутавшись пледом или греясь возле камина, сидя в кресле - я сижу тут. В паршивом пабе, чтобы заглушить рану глубоко внутри.

Телефон в кармане снова начинает подавать сигналы о прибытии сообщения, но я не реагирую. Я допиваю свою последнюю порцию виски и сбегаю.