Шопоголик и бэби
Шрифт:
Ах, вот как!
Значит, подумываешь вложить детские деньги в индексный фонд 1 , Люк? – словно невзначай бросаю я. – Свежее решение.
– Может, и подумываю, – так же небрежно отзывается Люк. – А может, просто блефую, чтобы одурачить шпионов конкурента.
– Твоей конкурентке шпионить незачем, – добродушно улыбаюсь я. – У нее своих блестящих идей хоть отбавляй. Понадобится консультация – обращайся, с удовольствием помогу. За умеренную плату.
– Очень хорошо. – Люк безукоризненно вежлив. – Стало быть, все идет
1
Фонд, структура инвестиционного портфеля которого привязана к структуре определенного фондового индекса.
– Спасибо, великолепно. Лучше некуда.
– Замечательно. Рад слышать.
– Да… недавние вложения в сельское хозяйство Японии оказались на редкость… – Я зажимаю рот ладонью: – Ой, чуть не проболталась!
– Ладно тебе заливать, Бекки, – усмехается Люк. – Ну что, идем?
Мы выходим на улицу, Люк подводит меня к черному лимузину – «мерседесу» Йена.
– Люк, – кивает Йен со своего места. – Ребекка.
Йен – такой шкаф лет сорока, с седым ежиком. С виду ничего, симпатичный, только кожа у него плохая, и он маскирует дефекты автозагаром. И лосьоном после бритья от него несет издалека. Не пойму, купается Йен в нем, что ли?
– Спасибо, что согласился подвезти, Йен, – говорю я с обворожительной улыбкой супруги крупного бизнесмена.
– Без проблем. – Йен переводит взгляд на мой живот. – Пирожков объелась, Ребекка?
Обхохочешься.
– Вроде того, – отвечаю я любезно, как только могу.
Машина трогается с места. Громко прихлебывая, Йен пьет кофе.
– Сколько еще осталось?
– Семнадцать недель.
– А пока что поделываешь? А, знаю: занимаешься йогой. Моя подружка совсем на ней сдвинулась, – продолжает Йен, обращаясь к Люку. Я даже ответить не успеваю. – По мне, так это чушь собачья.
Ну вы подумайте, а? Во-первых, йога не чушь, а способ направить поток духовной энергии через чакры жизни. Если я не напутала.
А во-вторых, мне есть чем заняться, спасибо.
– Между прочим, Йен, я старший консультант в одном престижном лондонском универмаге. Так что на йогу почти не остается времени.
– В универмаге, говоришь? – Он поворачивается на сиденье и смотрит на меня. – Не знал. Это в котором?
Ну вот, сама себе вырыла яму.
– В одном… из новых, – туманно объясняю я, изучая свои ногти.
– Как называется?
– Универмаг?.. «Облик».
– «Облик»? – Йен смачно гогочет, чуть не роняет стакан с кофе. – Люк, а ты не говорил, что твоя жена пашет в «Облике»! Туговато идут делишки, да, Ребекка?
– Неплохо, – учтиво отзываюсь я.
– Неплохо? Да такой катастрофы в торговле еще не бывало! Скидывайте лучше акции, пока не поздно, – с тем же дурацким гоготом продолжает он. – Или ты на рождественскую премию рассчитываешь?
Этот тип начинает меня здорово раздражать. Одно дело, когда «Облик» критикую я сама, – как-никак я там работаю. Но совсем другое, когда его хают все кому не лень.
– Вообще-то «Облик» дает оборот, – холодно замечаю я. – Да, мы медленно набирали темп, но все признаки доходности налицо.
– Тогда – флаг в руки.
Я заставляю себя улыбнуться и отворачиваюсь. Делаю вид, будто смотрю в окно, а у самой внутри все так и кипит. Кто дал ему право поучать меня? Ну, я ему покажу. «Облик» еще раскрутится. Для этого нужно только… Покупатели нужны для начала, вот что.
Машина подруливает к тротуару, шофер в форме выходит, чтобы открыть дверцу.
– Еще раз спасибо, что подвез, Йен, – вежливо благодарю я. – Люк, я подожду тебя внутри.
– Угу. – Люк кивает, хмурится и щелкает замками дипломата. – Я не задержусь. Итак, Йен, в чем недостатки проекта?
Шофер еще не успел помочь мне выбраться на тротуар, а мужчины уже углубились в бумаги.
– Тут недалеко, дойдете сами? Фенкасл-стрит за углом. А мне никак не проехать – видите, столбики, – извиняется водитель.
– Не беспокойтесь, отсюда я прекрасно дойду. О, сумочку забыла. – Я возвращаюсь к машине и слышу обрывок разговора.
– Люк, когда мне надо, чтобы решение было принято, я принимаю его, мать твою!
От резкого голоса Йена я вздрагиваю и вижу, как морщится Люк.
Немыслимо. Кем он себя возомнил? Если он большая шишка в бизнесе, значит, может хамить кому угодно? Так бы и высказала все, что о нем думаю!
Только вот Люк не оценит.
– До встречи, дорогой. – Я сжимаю его руку и беру сумочку. – Не задерживайся.
До приема еще есть время, поэтому я успеваю подкрасить губы и наскоро причесаться. Заворачиваю за угол и выхожу на Фенкасл-стрит. Прямо по курсу, шагах в двадцати от меня, – внушительное здание, украшенное лепниной. На стеклянной вывеске выгравировано: «Центр холистических родов Венеции Картер». На противоположной стороне улицы – толпа фотографов, все целятся объективами на дверь.
Я застываю как вкопанная, сердце ускоряет бег. Папарацци. И все остервенело щелкают затворами! Кого они там… что они…
Боже! Это же очередная «девушка Бонда»! Шествует прямо к центру – в розовом топике «Джуси» без бретелек, в джинсах, с заметно выпирающим животиком. Папарацци надрываются: «Сюда улыбочку, детка!», «Когда роды?»
Вот это я понимаю!
Стараясь держаться как ни в чем не бывало, я ускоряю шаг и подхожу к двери одновременно с той девушкой. Щелчки за спиной не смолкают. Я попаду в журналы сплетен вместе с «девушкой Бонда»!
– Привет, – смущенно произношу я, пока она жмет на звонок. – Я Бекки. Тоже беременна. Потрясающий у тебя топик.
Она смотрит на меня как на идиотку и открывает дверь, не удосужившись ответить.
Невежливая какая. Не беда, она же здесь не единственная. Вслед за розовым топиком вхожу в элегантный, отделанный плиткой вестибюль, а затем – в просторную приемную с креслами, обитыми сиреневым бархатом. На столике в центре гигантская зажженная свеча от Джо Малоун.
Подходя к стойке администратора, быстренько осматриваюсь. Две девушки в джинсах, с виду настоящие супермодели, листают «О'кей» и показывают друг другу картинки. Беременная на сносях, разодетая в «Миссони», заливается слезами, а муж держит ее за руку и обеспокоенно воркует: «Зайка, конечно, мы назовем ее Аспен, если тебе так хочется, просто я думал, что ты шутишь!»