Шоу смерти(Вызов смерти)
Шрифт:
– О, мистер Мелоун, отчего вы в таком ужасном виде? – спросил охранник.
– Поскользнулся и упал на улице.
– Вы шли пешком? – спросил привратник. Его мускулистая челюсть отвисала при каждом слове.
– Я сказал, что поскользнулся, не так ли? Даже вы вряд ли сумеете поскользнуться и упасть в аэромобиле!
– Прошу прощения, мистер Мелоун. Конечно. Вам нужна помощь, чтобы подняться к себе?
– Пострадала только моя одежда, – ответил Майк.
Привратник провожал его взглядом, пока он пересекал вестибюль и вызывал лифт. Теперь в лифте дежурил другой парнишка. Он был молчалив, сумрачен и жевал резинку. На этот раз никаких разговоров, мальчишка только искоса поглядывал блестящими глазами на грязную и порванную одежду Майка. Майк вышел на этаже Лизы и пошел по слабо освещенному коридору к ее двери.
Лиза оставила дверь слегка приоткрытой.
За дверью была темная гостиная, потом – неосвещенный холл.
В воздухе витал слабый аромат жасмина – Лизины духи. Майку почудилось, что он различает и другой запах – мерзкий запах Кокли. Ненависть поднялась в его душе, заполнила каждую клеточку тела, каждый капилляр, каждый нерв. Пьер рассказывал ему, что полезно иногда вызывать в себе ненависть к врагу – так будет легче его убить. Но эта ненависть не была следствием уроков Пьера. Она была настоящей; она была беспримесным порождением его души. Он ненавидел Кокли за все те годы, что был рабом Шоу, за давнее избиение, за попытку зажарить его в мусоросжигателе, но больше и жарче всего за то, что Кокли сделал с Лизой, за то, что пытался сотворить из нее. Кокли протянул руки к той единственной, которая действительно что-то значила в жизни Майка, и обесчестил ее – в прямом и переносном смысле. Майк остановился перед дверью в спальню. Ненависть кипела в нем, и он ее не подавлял. И ненависть больше не была удушливым дымом – она была тучей, облачной статуей со множеством глаз, клыков и острых когтей.
Майк принялся осторожно открывать дверь спальни, которая тоже была не за перта. Она мягко откатывалась на гладких полозьях, утопленных в стену. Майк стоял прямо, сдерживая дыхание. И слушал.
Шорох простыней, легкий, едва уловимый.
Дыхание...
Два дыхания: легкое и тяжелое; одно спокойное, другое с хрипом покидало объемистые легкие...
Майк стоял, позволяя ненависти лепить его черты и формы, ожидая, пока она не наполнит его своим содержанием до последней капли.
Наконец он протиснулся в полуоткрытую дверь и оказался на свету. В каждом углу комнаты сияли светильники, озаряя его, словно восходящее солнце. Голый Кокли вскочил с постели рыча. Лиза закричала, натягивая на себя простыню. Ненависть неслась сквозь сознание Майка, окрашивая все вокруг в кроваво-алый цвет, делая вещи какими-то нереальными. Пистолет уже был в его руке, и это был единственный настоящий предмет. Майк поднял оружие и прицелился в нереального Кокли, который уже бросался на него. Что-то подсказывало ему стрелять, нажать на спуск и ждать всплеска крови и фонтана плоти. Но он не успел сделать этого. На плечи его навалился тяжкий груз. Майк и Кокли впечатались в стену, а потом свалились на пол. Майк проклял свое промедление: за то, что позволил шоку застить глаза, за то, что не удержался в равновесии.
Пистолет был выбит из его рук. Майк поискал его взглядом, но не нашел. По лицу его скользнул кулак, мимоходом задев нос. Майк взглянул в лицо Кокли и увидел глаза, расширенные от ужаса и непонимания. Он ударил сам. Кокли был слишком удивлен, чтобы продолжать пытаться одолеть противника в ближнем бою. Он оттолкнул Майка и вскочил, чтобы ударить его ногой. Но Майк действовал быстрее. Он нанес Кокли удар в подбородок. Кокли, однако, уклонился от удара и замахнулся, сжав запястье одной руки пальцами другой, чтобы нанести смертельный удар всем весом своего тела. Удар, обрушившийся на плечо Майка, был подобен взрыву. Майк упал, видя, как Кокли снова заносит руки.
Затем он замер. Какую-то секунду в комнате царило абсолютное, гробовое безмолвие, потом левая рука Кокли, бешено вращаясь, пролетела через комнату, ударилась о стену и упала на пол. Кровь хлынула из его плеча. Он смотрел на это почти равнодушно, словно зияющая рана в плече не принадлежала ему, словно это не его тело было разворочено и разодрано. Затем, почти театральным движением, Кокли медленно повалился на ковер. Его кровь образовала сверкающую лужу вокруг лежащего тела.
Майк поднял взгляд. Лиза, обнаженная, стояла возле кровати, судорожно сжимая в руках пистолет. Она посмотрела на Майка, потом на тело.
– Я... Я не могла иначе.
Майк, опомнившись, поднялся и стал растирать плечо и шею.
– Да, конечно, ты не могла иначе. Он заслужил это. Он заслуживал еще худшего.
Он забрал пистолет из рук Лизы и вернул его на место, в кожаную кобуру в рукаве рубашки.
Лиза заплакала.
– На это нет времени, – сказал Майк – мягко, как только мог. – Одевайся быстрее. – Он подошел к гардеробу. – Уже почти полночь.
Она достала из гардероба красный джемпер и стала натягивать его.
– Кокли собирался уйти отсюда в полночь, – сказала она. – Я надеялась, что ты успеешь. Нам лучше поспешить. Если он не явится, куда намеревался, они придут сюда искать его.
Этого еще не хватало!
Майк погасил в комнате свет. Они вышли, и он захлопнул дверь. Мальчик-лифтер не задал им ни единого вопроса. Лифт камнем упал вниз, резко дернулся, останавливаясь на первом этаже, подпрыгнул и мягко съехал обратно. Двери отворились в вестибюль. Там находились четверо телохранителей Кокли.
– Мы хотели спуститься в гараж! – почти закричал на лифтера Майк.
– Но вы этого не сказали! – проскулил мальчишка.
– Эй! – воскликнул один из телохранителей. – Это же Лиза Монваза! Она должна быть...
– Вниз! – закричал Майк, впечатывая пальцы в панель управления.
Дверь закрылась на секунду раньше, чем телохранители добрались до нее. Лифт упал, снова дернулся, останавливаясь, двери раздвинулись. Теперь за порогом не было ничего, кроме серого бетона и аэромобилей.
– Они спустятся по лестнице, – сказал Майк Лизе. – Мы опережаем их всего на несколько секунд. – Он повернулся к мальчишке:
– Если ты вздумаешь подняться наверх и привезти их сюда, я тебя убью!
Мальчишка сжался в углу, желая сию минуту оказаться дома, под аурой, и позабыть о богатстве и престиже.
– Понятно? – зарычал Майк.
– Да, сэр.
Майк схватил Лизу за руку и побежал. Это должен быть красный аэромобиль с аэросистемой белого цвета. Он увидел его как раз тогда, когда телохранители скатились по ступенькам и открыли огонь. Первый выстрел попал в крыло соседнего аэромобиля. Металл разлетелся вдребезги, словно драгоценное тонкое стекло.
– Сюда! – Майк втолкнул Лизу в машину.
На водительском месте, ожидая их, сидел человек. Лиза сжалась на сиденье. Майк обернулся и выстрелил в охранников из газового пистолета. Он нажал спуск, и пуля понеслась к цели, маленькая и холодная, но готовая стать огромной и горячей. Он не стал смотреть, был ли его выстрел удачным, но секунду спустя услышал дикий вскрик и булькающий звук. На некоторое время охранники прекратили стрелять.
– Скорее! – закричал водитель. Окно с его стороны было опущено. Он стрелял тоже.