Шпага Суворова
Шрифт:
Но стоило задать вопрос, когда и где видели эту ценность, рассказчики тотчас умолкали, объясняя, что им самим видеть медальона не приходилось, а они только слышали о нем.
Таинственный медальон заинтересовал многих собирателей исторических реликвий, и я решил непременно отыскать его и приобрести для музея. Чтобы ускорить дело, пришлось посетить старейшего антиквара, человека с великолепной профессиональной памятью.
Он помнил буквально все, что могло интересовать всякого рода коллекционеров и любителей вещей, принадлежавших
Этот человек знал всех собирателей старины и оказывал большую помощь музеям в поисках нужного им исторического оружия, гравюр, картин прошлых веков.
Это был не кто иной, как всеми уважаемый Лев Иванович Ленский.
Он внимательно выслушал меня.
– Помнится, - сказал Лев Иванович, - у кого-то из потомков Суворова хранился портрет полководца в ореховой раме. Но имя художника осталось неизвестным. Скорее всего, это кто-нибудь из русских. Мне хорошо известно, что портрет нигде не выставлялся и не упоминается ни в одном из описаний изображений Суворова. Вам могут помочь только потомки полководца.
Разыскивая по поручению музея личные вещи Суворова, я неоднократно бывал у правнучки полководца - Аполлинарии Сергеевны. Значит, нужно обратиться к ней еще раз.
Аполлинария Сергеевна, как всегда, внимательно выслушала меня и поведала историю медальона.
– ...Приближался 1850 год. Со дня смерти нашего прадеда прошло пятьдесят лет.
У внука умершего полководца, Александра Аркадьевича, часто собирались старые, заслуженные генералы. Еще совсем молодыми офицерами они с Александром Васильевичем ходили в знаменитый итало-швейцарский поход. Они вспоминали своего командующего и вместе с хозяином обдумывали, как бы лучше отметить приближающуюся годовщину.
Встречался Александр Аркадьевич с офицерами и солдатами полков, которыми командовал его дед. Все они в один голос просили выполнить последнюю волю Суворова.
Они рассказывали, как, возвращаясь из швейцарского похода, полководец ехал через Баварию, Богемию, Австрийскую Польшу и Литву. Всюду его встречали с триумфом и оказывали королевские почести.
В Аугсбурге местные власти прислали к нему почетную стражу.
– Меня охраняет любовь народная, - ответил Суворов и отослал стражу обратно.
В городе Нейтингене Суворов осмотрел гробницу австрийского фельдмаршала Лаудона.
Читая многословные, пышные надписи, прославлявшие Лаудона, Суворов задумался и тихо, едва слышно сказал правителю своей канцелярии:
– К чему такая длинная надпись? Завещаю тебе волю мою. На гробнице моей написать только три слова: "Здесь лежит Суворов".
Волю его нарушили. На месте погребения положили плиту с длинной, витиеватой надписью: "Генералиссимус, князь Италийский, граф А. В. Суворов-Рымникский, родился в 1729, ноября 13-го, скончался 1800, мая 6 дня".
Александр Аркадьевич прислушался к голосу соратников полководца, долго хлопотал и, наконец, выполнил волю деда, заменив эту надпись короткой, в три слова:
"Здесь лежит Суворов".
– Эту надпись мы видим и в наши дни, - сказала Аполлинария Сергеевна и глубоко вздохнула.
– Но это еще не конец. Александр Аркадьевич задался целью собрать материалы, которые помогут написать историю жизни Суворова. Он стал собирать обширную переписку полководца, личные вещи, патенты на присвоение военных чинов, грамоты за боевые заслуги.
Собрав письма, автобиографические заметки, записи и другие документы, связанные с полководческой деятельностью Суворова, Александр Аркадьевич обратился к историкам, художникам, писателям и поэтам с просьбой создать художественные произведения, посвященные славным делам Суворова и его победам над врагами родной земли.
Помню рассказы о том, как на вечерах Александра Аркадьевича появлялись историки Милютин и Полевой, художники Жуковский, Коцебу и Тарас Григорьевич Шевченко.
Внук показывал вещи своего великого деда.
С волнением осматривали гости награды, ордена, оружие, подзорную трубу и табакерки, которыми пользовался Суворов.
Дела великого полководца были воспроизведены ими в картинах и книгах.
Коцебу написал несколько больших картин о походах Суворова. Шевченко сделал много рисунков к книге историка Полевого о жизни полководца и его боевых делах. Жуковский и Коцебу тоже дали свои рисунки для этой книги.
Готовясь к юбилею, внук полководца заказал художникам портрет-миниатюру знаменитого деда, а резчикам приказал вырезать красивую раму с изображением герба рода Суворовых.
Над портретом работали лучшие художники и резчики по дереву. Срок был установлен короткий. Мастера старались. К условленному дню портрет и оправа к нему были закончены.
Лицо прадеда имело оживленное, насмешливое выражение. Воинственный хохолок поднимался на темени.
Вокруг портрета художник расположил несколько миниатюр, исполненных масляными красками. Он запечатлел на этих небольших картинах отдельные эпизоды боевой жизни Суворова: штурм Измаила, битву у Треббии, переход через Чёртов мост.
После смерти Александра Аркадьевича портрет перешел к его детям, а от них - к какому-то важному по своему положению почитателю полководца. Что стало с миниатюрой дальше, не знаю. Ее след затерялся.
Больше ничего Аполлинария Сергеевна сообщить не могла и, смеясь, сказала:
– Вот мы с вами опять в тупике. Все истории мои не имеют конца.
– Нет, - возразил я, - вы неправы. Конец истории мы обязательно найдем. Важно другое. Ваша история так интересна, что, слушая ее, непременно хочется отыскать конец. Вот я и ищу концы ваших историй - то шпагу Суворова, то его портрет.