Шпилька
Шрифт:
– Спасибо, деточка, помогла бабушке. А теперь беги. И да благословит Агаччи течение твоей жизни.
Пальцы на запястье разжались, и старушка будто исчезла, только два белых дотлевающих уголька глаз горели из тени. Цисина бросилась прочь со всех ног.
– Дурёха! Дурёха! – корила она себя. – Теперь вместо одной делать две!
С разбегу влетела в кусты багульника на косогоре, чуть не скатилась по склону, но цепляясь за хрусткие ветки, давя нежные цветы, спустилась вниз, надеясь, что никто её не увидел, да так и замерла.
Цисина слышала об этих морских животных много. Мол, важные иноземцы раз в год приезжают за частями этих тварей сюда, на далёкий остров Ихмирт. А ещё говорили, что из костей этого монстра делали шпильки для высшей касты – для правителя и его семьи. Имя было зверю – бииссу. И его мёртвая туша лежала на каменном четвертьлунии под крутым косогором, а свет луны, проходя через заросли багульника, бросал сверху кружево тени.
Узнать бииссу можно было даже по описанию из книги зверей и птиц. Ни одно другое существо не выглядело так странно и отчуждённо. Оно было будто две рыбы – плоская и широкая, – срослись спинами, только широкая вся сгнила, отчего из позвоночника плоской торчали вверх как-будто бы рёбра, доходя почти до хвоста. С концов этих белых острых наростов свисали красные капли. Это были глаза бииссу, множество глаз, которые каменели в посмертии. Именно за ними и приплывали чужаки, но зверя этого выловить было ужас как сложно.
Говорили, что бииссу – младший сын морского бога Агаччи. Старший же – морской змей агачибу, чьё тело было столь велико, как говорилось в книгах, что могло опоясать землю. Меньшому же недостало размеров брата, оттого он и был длиной всего в четыре шага Цисины. И так, меряя его шагами, с любопытством, неверием, страхом, девочка обходила выброшенную на берег тушу, разглядывала и думала как поступить.
Но думать долго было нельзя. Если в общежитии в полночь при обходе хватятся, пожалуются школьному голове – вот он задаст девочке, мало не покажется. Пора было что-то решать.
Цисина вскинула руку заправить освобождённую от шпильки прядь за ухо, как ощутила, что держит в руках подарок старушки. Луна пробилась сквозь багульник, позволяя рассмотреть дар. Вытянутый ромб точильного камня, с узкого торца свисала кисточка. Девочка потянула её, и вслед за нитяными висюльками из камня подался навстречу деревянный ящичек, в котором лежала толстая игла голубого света, а под ней сложенная восьмёркой нить.
– Что это? Про неё уговора не было? – нахмурилась девочка, присела, положила точильный камень на колени и вытряхнула на ладонь иглу и нить. Подцепила последнюю, стараясь понять, как её использовать, не платье ведь зашивать, а то голубые светящиеся стежки на поношенной ткани привлекут лишнее внимание. Но всё же по привычке заправила нитку в иголку, завязала хвостики узелком. Сразу захотелось пошить.
Девочка заметила прореху на юбке, видать, когда влетела в кусты и порвала. Сделала стежок, вытащила иглу, пропустила под узелком, чтоб закрепить и шить дальше, но вдруг нить с шипением разрезала ткань.
– Не поняла! – больше обиделась, чем удивилась Цисина.
Попробовала снова. И вот ещё одна прореха появилась рядом с первой. Девочка огорчилась, хотела уже выкинуть нитку, но тут в голову пришла совершенно дурная идея.
Через десять минут маленькая фигурка, оглядываясь и горбясь под тяжестью школьной сумки, выбралась из зарослей багульника и бегом направилась к общежитию. Срезанные костяные наросты с красными каплями глаз оттягивали плечи, скребли по тетрадкам. Нить оказалась волшебной.
Проводив зорким взглядом девочку до её приюта, луна вновь взглянула на бережок. Приливная волна унесла с собой уже ничем не полезные останки бииссу.
Девочка со шпильками
Девочка со шпильками шла на вечерний базар, вместе с ней шёл холодный снег, впереди леденел дождь, солнца не было восемь дней, с серых стен осыпался хвощ. Наступила зима: время спячки бога Агаччи, время нового года, замёрзшего моря, время, когда не снуют под ногами птицы, как кошки, когда синего неба как воды в плошке. Прибыли чужаки за поживой, их надлежало увидеть. Шла Цисина, собрав всю смелость, на дворцовый базар, веря в судьбы милость и вспоминала…
Вспоминала, как полгода назад нашла те останки бииссу, как подарком старушки драгоценные рёбра-наросты срезала. Как украдкой, сказавшись на утро больной, делала шпильки себе из обломанной ветки, подобранной по дороге. Как камень точильный легко скользил, до гладкого блеска полируя белое дерево, и ни один пальчик тот труд не занозил, а ниткой, растянутой на маленькой рогатине, так легко было вырезать фигурки из камня и дерева, что Цисина глазам своим не верила, но делала, делала. Каждый вечер шпилечки делала.
Священные рёбра долго не трогала, любовалась лишь изредка алыми каплями. И однажды осмелилась сделать навершие из той кости – милую фигурку сидящего котёнка. Или щеночка. Как не повернёшь, вечно по-разному казалось. Конечно, с того зверька пошли и другие, более точные, изящные. И руки уже не дрожали, а глаза видели форму как нужно, оставалось извлечь её с помощью нити и лезвий.
Конец ознакомительного фрагмента.