Шпион божьей милостью, или Евангелие от ФСБ
Шрифт:
Два молодых развязных черта издевались над уборщиком из грешных душ. Тот пытался мыть полы, но черти этому препятствовали, раз за разом опрокидывая ведро с водой, а когда грешник наклонялся, чтобы собрать воду с пола тряпкой, черти, обидно хихикая, поддавали ему копытами в выставленный и откляченный зад.
Толстый каптенармус изучил предписание и показал бывшему полковнику его место. Он даже помог освободить тумбочку от скопившегося в ней хлама.
– Доложишься демону Круга, - сказал он. Полковник Двигун подобострастно скалил клыки, поджимал хвост
– Зовут-то тебя как?
– почти душевно поинтересовался каптенармус.
– Смоляк, - назвал фамилию своего бывшего сослуживца Сергей Степанович.
– Смоляк?
– Каптенармус подмигнул новому товарищу и боднул воздух.
– Из бывших котельных, что ли? Проштрафился, братила? Да ты не тушуйся - дело обычное и поправимое. Тут многие из бывших. В преферанс играешь?
Играл ли полковник Двигун в преферанс? Странный вопрос - это все равно что спросить, не выпивают ли сотрудники госбезопасности. Разумеется, Сергей Степанович играл в преферанс. Он и в кинга играл, и в секу, и в двадцать одно, и подкидным дураком в хорошей компании не брезговал.
– Вот и славно, - благодушно сказал рыжий каптенармус, почесывая шерсть на ляжке.
– У нас тут компашка неплохая подобралась. Вечерами мы на пятом ярусе собираемся. В каптерке у Длиннорыла. Он, браток, тоже из бывших. Как говорится, из князей - в грязи... Да ты сам увидишь. Отменный чертила!
Бывший полковник госбезопасности, а ныне демон-охранитель 2-го разряда, призванный к строевой службе в Аду, с удовлетворением отметил, что пока внедрение осуществляется успешно, вот он и приятелем, кажется, обзавелся, в компанию его приглашают. А в хорошей компании да за коньячком у многих языки развязываются.
В том, что картежники преисподней коньяком за игрой не брезгуют, новоявленный демон Смоляк ни капельки не сомневался. Кто же будет всухую шлепать картами о стол? Карты без выпивки - как женщина с огурцом, обман сплошной, а не удовольствие!
8
Иуда долго обнимался с ипостасями, особенно усердно тиская когда-то преданного им Сына. Тот прижимал к груди рыжую голову предателя, забрасывая Иуду бессвязными расспросами:
– Наши-то как? Киаифу давно видел? А Понтия? Он как себя чувствует? А Мария, Мария-то там как? Иуда степенно поцеловал его в щеку.
– Как себя в котле чувствовать можно?
– рассудительно сказал он. Мучаются, естественно. Дни в покаяниях проводят. Тебе вот привет передавали. Сам-то ты как?
Сын помрачнел, опасливо огляделся и склонился к уху своего бывшего апостола.
– Как себя здесь чувствовать можно?
– вздохнул он.
– Вино по талонам, на все разрешения необходимы. Хламиды и хитоны раз в год выдают.
– Он снова вздохнул и признался: - Очень я, брат, по Марии скучаю...
– Поцелуй тебе передавала, - сообщил Иуда, помялся немного и спросил: На меня не сердишься?
Сын Божий печально усмехнулся.
– А чего мне на тебя сердиться? Сам ведь не раз говорил: не судите и не судимы
– Спасибо, - со слезою в глазах поблагодарил Иуда.
– А то у меня на душе почти две тысячи лет паршиво было. Веришь, глаз из котла показывать не хотел.
– А говорили, что ты в центре Коцита в пасти у самого Сатаны...
– Кто говорил-то?
– Да Данте, который, значит, Алигьери.
– Ну, значит, приврал. Ты же знаешь, темнейший князь мухи не обидит. Да и брезгливый он. Разве такой станет что-то в пасти держать? Он тебе привет передавал. Догадываешься, о чем речь?
Сын Божий многозначительно прикрыл глаза.
– Все-таки решился?
– Потом расскажу.
– Иуда придвинул к собеседнику дорожную сумку с наклейками Чистилища.
– Хлебушка тебе передал.
Сын Божий сел, достал из сумки батон белого хлеба, разломил его и обнаружил в хлебе бутылку, обернутую пергаментом. Пергамент он торопливо спрятал за пазуху, бутылку положил за себя.
– Наших позвать надо, - сказал он.
– Петра не зови, - опасливо сказал Иуда.
– Злой он. Тогда в саду никто и опомниться не успел, а он ухо рабу первосвященника Малха отрубил. И меня он не любит. Все знает, а не любит. И ненадежен он, Изя. Помнишь, как трижды за ночь от тебя отрекся?
Иуда вздохнул.
– Эх, доля! Я сделал все, как сказано было, а меня за то в Ад и клеймо предателя на все времена, он, гаденыш, трижды за ночь отрекся, а ему - ключи от райских врат. Где справедливость, равви?
– Так задумано было, - сказал Сын Божий.
– И ты Петра не замай. Я ему верю. Он только с виду колеблющийся, а в душе ведь истинный камень!
– Поступай как знаешь, - проворчал кариотянин.
– Только предупреди, чтобы не лез он ко мне со своими претензиями.
– Хлеба много привез?
– сменил тему Сын Божий.
– Двенадцать батонов. Как раз на Тайную вечерю!
– Сам знаешь, апостолам твои двенадцать батонов как слону дробинка, хмыкнул учитель.
– Это тебе не красное милетское, - возразил кариотянин.
– Пшеничный, неразбавленный...
– Дидима жалко, - вздохнул Сын Божий.
– Он же ничего, кроме виноградных вин, не употребляет.
– Это для души, - упрямо возразил посланник Ада.
– А спирт для дела!
– Да, - словно о чем-то незначительном вспомнила ипостась.
– Слушок прошел. Говорят, что папаша кого-то в Ад отправил. Говорят, мужик этот настоящий профессионал!
– Это хорошо, что ты мне сказал, - отозвался Иуда.
– Найдем мы этого разведчика. Наши весь Ад на уши поставят, но того, кто нужен, найдут. Сейчас соглядатаи ни к чему.
Сын Божий внимательно оглядел своего бывшего апостола.
– Огрубел ты там, Иуда, - подметил он.
– Тверже стал, стержень в тебе появился.
– Так ведь со дня смерти по полной программе в Аду гоняли, - поежился собеседник.
– Котел, смола, гвозди, олово расплавленное, сера... Лучше не вспоминать!
9