Шпион его величества
Шрифт:
Санглен сдержал данное императору обещание: в его интереснейших записках, строго говоря, не открыта ни одна тайна, связанная с работой на посту директора русской военной полиции.
Историк М. П. Погодин задал Санглену множество вопросов, касающихся событий 1812 года. Ответив только на ряд из них, Санглен писал М. П. Погодину 18 ноября 1861 года: «Вот все, что я мог вам сказать, на остальное наложил император Александр I вечное молчание, и я исполню его волю до конца жизни моей»[ 8 ].
8
Русский архив, 1871. С. 1165.
Прошло почти двести лет – дневник военного советника де Санглена можно наконец-то печатать.
Настала пора вытащить его из архивных недр (вообще в провинциальных музеях России хранится немало сокровищ) и сделать всеобщим достоянием: дневник этот, несомненно, того заслуживает.
Читателю теперь представляется редкая и даже, пожалуй, исключительная возможность узнать, как строилась в Российской империи в начале XIX столетия работа тайной полиции.
В основу настоящей публикации легли записи военного советника Я. И. де Санглена за апрель – май 1812 года, представляющие собой, как мне кажется, совершенно связный текст, который обладает своим единым внутренним сюжетом.
Весной 1812 года выдалось чрезвычайно тревожное, важное и необыкновенно ответственное время для российской разведки.
Наполеон Бонапарт готовился к предстоящей грандиозной войне и одновременно предпринимал все необходимые меры, чтобы его планы противником были обнаружены как можно позднее.
Кроме того, император Франции пытался реорганизовать свою резидентуру в герцогстве Варшавском, чтобы она действовала с максимальной эффективностью – ему нужны были как можно более точные сведения о численности, составе и дислокации российских войск.
Наполеон за месяц до начала боевых действий послал в Вильну с особой разведывательной миссией своего генерал-адъютанта графа Луи Мари Жака Амальрика де Нарбонна (1755–1813). В качестве адъютантов к последнему были прикомандированы профессиональные французские агенты.
Сначала эта троица инспектировала французские разведывательные службы, расположенные в герцогстве Варшавском, а затем она прибыла в Ковно (Каунас), откуда уже отправилась в Вильну (Вильнюс), ставшую к тем дням чуть ли не дипломатической столицей Европы (во всяком случае, там собрались представители основных сил антинаполеоновской коалиции).
Три дня (с 6-го по 8-е мая 1812 года), проведенные графом де Нарбонном в Вильне, – один из ключевых эпизодов в череде тех лихорадочных событий, что непосредственно предшествовали войне. Строго говоря, можно сказать, что этот визит явился прологом к Отечественной войне, явился преамбулой войны.
Как реагировал начальник высшей воинской полиции Российской империи де Санглен и его сотрудники на демарши императора Франции, его дипломатов и агентов – все это и еще многое другое можно будет наконец-то теперь понять после ознакомления с предлагаемой частью совершенно уникального документа, принадлежащего перу человека, который в рубежном, трагическом 1812 году возглавлял русскую военную разведку.
Не будем забывать при этом, что Яков Иванович де Санглен не просто с апреля 1812 года руководил русской военной разведкой – он создал ее, причем смог сделать это буквально за два месяца до начала Отечественной войны.
В определенном смысле это был самый настоящий подвиг, потребовавший от де Санглена не только огромной мобилизации внутренних сил всей его личности, но и особенной гибкости и остроты ума, а также самого что ни на есть незаурядного сыскного таланта.
Во всем этом читателю сейчас предстоит возможность убедиться.
Дневник Я. И. де Санглена – это не только важный исторический, но при этом еще и захватывающе интересный культурно-психологический документ.
Сергей Сериков,
кандидат военно-исторических наук, хранитель
Томского областного исторического архива
г. Томск,
10 августа 2005 года
Вильна
Апрель–Май 1812 года
(9 Апреля – 19 Мая)
Дети славы, пробудитесь,
Встаньте, встаньте, ополчитесь,
К вам отечество гласит,
Брань вокруг вас, брань горит!
Квартирую в доме купца Савушкина, на Немецкой улице, дом нумер семнадцатый. Занимаю две весьма поместительные комнаты: одну я оборудовал под спальню, а вторую, особенно светлую, с окном, занимающим полстены, – под кабинет. Камердинер мой Трифон, сопровождающий меня во всех поездках, помещается в особой каморке, опрятной и удобной, примыкающей к этим двум комнатам.
Часть привезенных из Санкт-Петербурга книг Трифон уже успел разложить по полкам. Но работы тут предстоит ему еще немало: три объемистых тюка стоят пока не распакованные.
Хорошо, что, зная меня, Трифон перво-наперво вытащил сочинения Шиллера.
Признаюсь, я чрезвычайно люблю Шиллера (особенно знаменитую драму его «Разбойники»). К тому же я лично знаком с автором, чем ужасно горжусь. О данном факте я упоминал уже в трактате своем «Фридрих Шиллер». В пору работы своей в Московском университете, я тиснул сей трактатец в выходившем при университете журнале «Аврора» (1805, №№1–2. Впоследствии было и отдельное расширенное издание: Шиллер, Вольтер и Руссо. М., 1843, – Позднейшее примечание Я. И. де Санглена).
Но сегодня ни Фридриха Шиллера, ни кого другого я читать не могу, ибо никак пока не могу привыкнуть к здешней обстановке и вообще немного страшусь ожидающей меня неизвестности – слишком важные задачи стоят передо мной.
Но, может, на сон грядущий и перелистаю все-таки хотя бы пару страниц из обожаемых «Разбойников», сочинения поистине бессмертного, наполненного благороднейшими мыслями и чувствованиями.
С «Разбойниками» я никогда не расстаюсь и уже не первый год вожу их с собой всюду, куда бы меня ни забросила судьба. Можно сказать, что это моя настольная книга. Я изучаю по ней душу человеческую. Заведывая особой канцелярией в министерстве полиции, я каждый день свой заканчивал чтением сего творения Шиллера.