Шпион особого назначения
Шрифт:
Приметив Донцова, Буряк расстегнул пуговицы пальто. Донцов остановился в полушаге от фотографа.
– Яночка здесь, – сказал Буряк. – Я его заметил минут десять назад. Он стоит перед причалом. В той стороне торгового ряда. – Один? – спросил Донцов.
– Пока один, – кивнул Буряк. – Он кого-то ждет.
– Хорошо, долго мерзнуть не пришлось, – усмехнулся Донцов.
Буряк распахнул полы пальто, одновременно с ним Донцов дернул вниз застежку «молнию», протянул руку, взял у Буряка темный пластиковый пакет и сунул его за пазуху. Донцов отошел в сторону, прикурил сигарету. Внутренне
Докурив сигарету, Донцов опустил окурок в урну, натянул на руки перчатки из тонкой кожи. Неторопливым шагом направился в обратном направлении. Конец торгового ряда от того места, где начинается причал, отделяли всего метров пятьдесят. Новая куртка Донцова оставалась расстегнутой. Действуя левой здоровой рукой, он нащупал за пазухой пакет, просунул в него руку. Провел кончиками пальцев по продолговатому глушителю, стволу пистолета.
Курок взведен, предохранитель выключен. Оружие готово к стрельбе, остается лишь нажать на спусковой крючок. Через тонкую кожу перчаток не так просто на ощупь определить, что за ствол тебе дали. Но Донцов решил эту задачу за секунду.
Буряк передал ему не самую плохую пушку на свете: девяти миллиметровый «Зауэр». Патрона наверняка разрывные с уменьшенной скоростью пули, чтобы та не прошила тело насквозь. Если стрелять с близкого расстояния, эти патроны не оставляли жертве никаких шансов. Если бы сам Донцов имел возможность подбирать себе ствол для этого дела, он остановился на этом варианте. Донцов обхватил ладонью рукоятку пистолета.
В двадцати метрах от торговых рядов остановился автобус с туристами, передняя дверь отошла в сторону, из салона один за другим стали вылезать люди разных возрастов, туристы из Италии. Они разговаривали так громко, что своими голосами заглушали музыку оркестра. На ходу Донцов свободной рукой натянул на голову капюшон куртки.
– Сколько времени?
Донцов остановился, посмотрел на пожилую женщину, задавшую вопрос по-английски. Он сделал вид, что не понял вопроса и пошел дальше. Со стороны Донцов напоминал человека, который роется во внутреннем кармане куртки в поисках бумажника или ключей от машины.
Яночка стоял у входа на причал и смотрел на море. Над серыми низкими волнами стелился пар, море остывало, отдавая последнее тепло. Яночка был одет в серые шерстяные брюки, кепку с опущенными меховыми ушами. Короткая коричневая дубленка расстегнута и распахнута. Судя по теплому прикиду, Яночка рассчитывал, что прогулка по Рыночной площади, как вчера, затянется до обеда. Донцов остановился в нескольких шагах от него, вытащил из-за пазухи пакет с пистолетом. Стреляные гильзы не должны упасть на мостовую и стать добычей полиции, они должны остаться в пакете. – Эй, ты, – тихо сказал Донцов.
Яночка повернулся в пол-оборота, на его лице отразилось удивление. Что еще за «эй, ты»? Яночка посмотрел в лицо Донцова, старясь узнать знакомые черты. Но этого человека Яночка никогда раньше не видел. Донцов поднял оружие и трижды выстрелил через пакет. Три тихих хлопка растворили в себе крики итальянских туристов и музыка духового оркестра. Первая пуля вошла под сердце, два другие попали в живот. Падая, Яночка со всего маху ударился затылком сначала о металлическое заграждение, затем об асфальт. Меховая кепка отлетела куда-то в сторону. Яночка лежал на боку и, кажется, уже не дышал.
Донцов не собирался никуда бежать: лучший способ привлечь к себе внимание броситься наутек. Он сделал три шага вперед, к упавшему Яночке. Рядом остановилась женщина, пожилой мужчина.
– У человека с сердцем плохо, – сказал Донцов громко, чтобы услышали все зеваки. – Где-нибудь есть врач? Позовите врача.
Донцов присел на корточки, с усилием перевернул Яночку с боку на спину, запахнул полы дубленки, чтобы не были видны три пулевых отверстия в сером свитере. Возле Яночки останавливались люди.
– Что случилось?
– Нужен врач, – повторил Донцов громче. – Человеку плохо.
Откуда-то из-за спин людей вынырнул Буряк.
– Разрешите, я посмотрю. Я доктор. У меня есть опыт.
Он присел возле тела, нагнулся. Полами распахнутого пальто, прикрыл грудь Яночки, словно отгораживал его от окружающего мира. Буряк быстрыми ловкими движениями обшарил брючные карманы убитого. Вытащил и сунул в рукав пальто бумажник. Затем осмотрел внутренние карманы дубленки, нашел пару листков. Весь обыск занял несколько коротких секунд.
– Нужно вызывать «скорую», – выдал свой диагноз врач. – Немедленно. Он совсем плох.
Буряк показал пальцем на мертвого Яночку, нырнул в толпу и растворился в ней.
Тем временем Донцов отошел в сторону, к самому краю набережной, спиной чувствуя, что в его сторону никто не смотрит. Избавится от оружия нужно немедленно. В худшем варианте полиция может перекрыть ближайшие улицы, Донцова возьмут с теплым стволом на руках. Но сначала следует разобрать пистолет. Если под воду спустятся водолазы, мало шансов, что они найдут на захламленном илистом дне мелкие части пистолета.
Повернувшись лицом к морю, Донцов вытащил из-за пазухи пакет, запустил в него руки. Отвинтил от пистолета глушитель и бросил его в воду. Выщелкнул обойму, оттянул затвор назад, отделил его от рамки, вытащил возвратную пружину. Он оглянулся назад. Никто из окружающих не понял того, что произошло. Возле лежащего на снегу Яночки остановилась какая-то женщина в розовой шапке, несколько итальянских туристов, люди все подходили.
В воду полетели части пистолета, пакет со стреляными гильзами. Пару секунд пакет держался на поверхности, но волна накрыла его, утащили на дно. Донцов стянул перчатки, на которых остались микрочастицы горелого пороха, бросил их в воду. Теперь, кажется, все.
Все новые люди подходили к Яночке, остановилась, толпа медленно разрасталась. Туристы не понимали, что случилось, и чем они могут помочь. Донцов боком пролез в первый ряд зрителей. За минуту на лице Яночки проступила печать смерти: губы сделались серыми, нос заострился, челюсть отвалилась, серые навыкате глаза остекленели и безучастно смотрели в небо. Из правого уха текла тонкая струйка крови. Снежинки залетали в открытой рот. Снег таял на еще не остывших горячих щеках, капли влаги стекали с подбородка на шею. Все, дело сделано.