Шпион, пришедший с холода. Война в Зазеркалье (сборник)
Шрифт:
И наконец, им прекрасно известно, что они затевают нечто вроде игры в рулетку. Они наверняка знают: непредсказуемость и непоследовательность решений, которые порой принимают люди, могут свести на нет даже самый тщательно продуманный план вербовки: мошенники, лжецы и преступники оказываются готовы устоять перед любым соблазном, а респектабельный джентльмен с легкостью пойдет на измену родине всего лишь потому, что его скверно кормят в столовой министерства.
– Им придется изрядно тряхнуть мошной, – пробормотал наконец Лимас.
Кивер
– Они предлагают аванс в размере пятнадцати тысяч фунтов. Деньги уже лежат на счете в банке «Кантональ» в Берне. При предъявлении нужного удостоверения личности, которым мой клиент вас снабдит, вы сможете снять всю сумму. Однако мой клиент хотел бы сохранить за собой право задавать вам дополнительные вопросы в течение следующего года, за что будут уплачены еще пять тысяч фунтов. Они помогут вам решить любые проблемы… скажем так, с переселением, если оно потребуется.
– Когда они хотят узнать о моем решении?
– Немедленно. От вас не требуется записывать свои воспоминания. Вы просто встретитесь с моим клиентом, а он позаботится о том, чтобы материал попал в руки опытного… мастера литературной обработки текста.
– Где предполагается организовать встречу?
– Нам показалось, что для всех удобнее и спокойнее будет провести ее за пределами Соединенного Королевства. Мой клиент предложил сделать это в Голландии.
– Но у меня нет паспорта, – уныло возразил Лимас.
– Я взял на себя смелость добыть его для вас, – произнес Кивер чрезвычайно обходительно. Ни в его голосе, ни в манерах не промелькнуло ни намека, что он сделал нечто большее, чем выполнил обычную формальность. – Мы летим в Гаагу завтра утром рейсом в девять сорок пять. Быть может, теперь нам стоит отправиться ко мне на квартиру и уже там уточнить все подробности?
Кивер расплатился, и они взяли такси, доставившее их к дому в весьма фешенебельном районе рядом с Сент-Джеймсским парком.
Квартира Кивера выглядела роскошной и дорогой, но создавалось впечатление, что обставлена она была наспех. Лимас слышал, что в Лондоне работали компании, которые могли продать вам ряды корешков книг для полок и прислать декораторов, которые подобрали бы произведения живописи под цвет обоев. Лимас, который, вообще говоря, почти не обращал внимания на подобные мелочи, теперь с трудом верил, что находится в частной квартире, а не в номере отеля. Когда Кивер показывал отведенную ему комнату (окна которой выходили не на улицу, а на захламленный внутренний двор), Лимас спросил:
– И давно вы здесь обосновались?
– О, совсем недавно, – небрежно ответил тот. – Пару месяцев назад или чуть больше.
– Должно быть, такие хоромы обходятся в целое состояние. Но, как я полагаю, вы заслужили роскошь своими трудами.
– Спасибо.
У себя в комнате он обнаружил бутылку виски и сифон с содовой на подносе с серебряным покрытием. В дальней стене
– Отличное любовное гнездышко. И за все платит государство рабочих и крестьян?
– Заткнитесь, – откровенно грубо отозвался Кивер и добавил: – Если я вам понадоблюсь, есть внутренний телефон, связанный с моей комнатой. Спать я пока не собираюсь.
– Думаю, с пуговицами на ширинке я справлюсь сам, – съязвил Лимас.
– Тогда спокойной ночи, – излишне резко сказал Кивер и вышел.
«А он тоже весь на нервах», – отметил Лимас.
Разбудил его звонок телефона, стоявшего рядом с кроватью. Это был Кивер.
– Шесть утра, – сказал он. – Завтракаем в шесть тридцать.
– Хорошо, – ответил Лимас и положил трубку. У него болела голова.
Должно быть, Кивер заказал такси по телефону, потому что в семь утра в дверь позвонили, и он спросил:
– Вы готовы?
– У меня нет багажа, – ответил Лимас. – Только зубная щетка и бритва.
– Об этом мы позаботились. Меня интересует, готовы ли вы вообще?
Лимас пожал плечами.
– Готов, наверное. У вас есть сигареты?
– Нет, – ответил Кивер, – но вы сможете купить их в самолете. Вам неплохо бы как следует ознакомиться вот с этим, – добавил он, подавая Лимасу британский паспорт.
Паспорт был выписан на его настоящее имя, с его фотографией, в угол которой глубоко въелась печать министерства иностранных дел. Документ выглядел и не старым, и не новым; в графе профессия значилось «служащий». Семейное положение – холост. Держа его в руках впервые, Лимас ощущал легкое волнение. Это походило на женитьбу – как бы ни сложилось дальше, твоя жизнь никогда уже не станет прежней.
– А как насчет денег? – спросил он.
– Они вам ни к чему. За все платит фирма.
8
«Ле Мираж»
Утро выдалось холодное, с серым влажным туманом, от которого слегка пощипывало кожу. Обстановка в аэропорту чем-то напомнила Лимасу военные годы: машины, наполовину скрытые туманом, терпеливо дожидались своих хозяев; неожиданно доносившиеся звонкие голоса, источники которых оставались неразличимыми; странное эхо каких-то криков; казавшееся совершенно неуместным цоканье дамских каблучков по асфальту; а потом вдруг резкий шум двигателя буквально у тебя под локтем. И повсюду атмосфера как будто заговора между людьми, собравшимися здесь так рано, объединенными своего рода чувством превосходства над другими – над теми, кто не наблюдал, как растворилась ночь и пришло утро. Даже на работниках аэровокзала сказывалась эта мистерия рассвета и холодного тумана: они смотрели на пассажиров и их багаж с отстраненностью людей, только что вернувшихся с фронта, – заурядные обыватели, те не представляли для них интереса.