Шпионы XX века (Главы 11-15)

Найтли Филлип

Там он выступил со своими политическими идеями перед собранием экспертов по Китаю и Советскому Союзу. Выступление произвело крайне негативное впечатление. Голицын вышел из себя, когда эксперты попытались с ним не согласиться. Он совершил ошибку, переложив бремя доказательств на них. "А откуда вам известно, что разрыв является подлинным?" - вопрошал он. Голицын требовал, чтобы ему показали все до единого секретные документы с указанием источника, и обещал доказать, что эти сообщения являются фальшивками, изготовленными в КГБ в целях дезинформации. ЦРУ, естественно, на это не пошло. "Кто, находясь в здравом уме, будет передавать сотруднику КГБ информацию из досье ЦРУ якобы для анализа", - заявил руководитель одного из отделов(10).

[335]

Участвовавший в дискуссии Розицки припоминает моменты, которые вывели из себя Голицына. "Мы спросили у него: "Кто в КГБ отвечал за организацию этой кампании дезинформации, которая теоретически должна вестись непрерывно, и кто проводит ее сейчас? Какую роль играют

в этом деле партийные власти на местах? Руководит ли их действиями непосредственно Политбюро? Контролирует ли их Политбюро или они свободны в своих поступках? Как вся эта кампания была конкретно организована? Кто выступал организатором с противоположной стороны? Кто действовал со стороны югославов, албанцев и китайцев? Для кампании дезинформации такого масштаба необходимо привлечь сотни людей из СССР и из других стран, сотрудников КГБ и не имеющих к этой организации никакого отношения. Как же в таком случае получилось, что ни один из перебежавших ранее из Советского Союза ничего не упоминал об этом?" Голицын не смог дать удовлетворительного ответа ни на один из этих вопросов, и в результате участники собрания единогласно решили, что тезисы Голицына не имеют под собой фактической базы, а если взглянуть на его идеи с точки зрения здравого смысла, то они просто нелепы"[* Некоторые сотрудники позже, видимо, изменили свою точку зрения. Когда президент Никсон предпринял шаги, направленные на улучшение отношений с Китаем, китайский отдел ЦРУ почувствовал, что ему угрожает опасность. Для его существования было необходимо, чтобы Китай оставался одним из главных врагов США. Идеи Голицына вдруг оказались приемлемыми для сотрудников этого отдела. Бывший работник ЦРУ Ральф Макги говорит, что один из сотрудников отдела Восточной Азии пытался убедить его в том, что "Китай и Советы заключили договор о псевдорасколе с целью усыпить бдительность остального мира и затем покорить его"](11).

Голицын понял, что изложение его идеи по частям приводит к обратному результату, и отошел в тень, чтобы представить письменный аргументированный доклад, который включил бы в себя для подтверждения тезисов элементы исследования. В 1968 году его познакомили с тщательно отобранными представителями академических и издательских кругов. Но очень скоро он заявил, что ему приходится вступать в контакт с нежелательными с точки зрения безопасности личностями, и вновь ушел в укрытие. Однако он познакомил нескольких сотрудников разведки с черновым вариантом своей рукописи. Стивен де Маубрей и Артур Мартин прибыли в США и оказались единственными англичанами, которым удалось познакомиться с рукописью Голицына. Предоставление рукописи было обставлено рядом условий. Например, запрещалось делать какие-либо выписки. Де Маубрей вспоминает: "Будучи хорошо знакомым с набором его аргументов, я смог понять содержание рукописи и увидеть, что он собрал много дополнительных материалов в поддержку своих тезисов. Но если бы мне предстояло дать

[336]

книге Голицына холодный анализ, я назвал бы ее злобным бормотанием, к тому же безграмотным и полным повторов"(12).

Поэтому неудивительно, что те сотрудники американской разведки, которые познакомились с рукописью, отвергли ее. Голицын предоставил свой манускрипт в ЦРУ для чтения в надежде, что ему помогут его опубликовать. Через несколько месяцев Советский Союз ввел свои войска в Чехословакию. Это было нечто такое, чего Голицын не мог предсказать и что полностью противоречило проповедуемой им идее. И вновь Голицын усаживается за письменный стол, чтобы переработать свои теории. Это заняло у него большую часть 70-х годов, и к 1978 году рукопись была готова для публикации. Поняв, что этого не удастся добиться через ЦРУ, Голицын решил действовать по обычным коммерческим издательским каналам. Но рукопись была слишком длинной (по меньшей мере миллион слов), и четыре человека, поддерживавшие Голицына, вызвались сократить и отредактировать ее. Эти четверо: де Маубрей и Мартин из Великобритании, Скотти Майлер - бывший начальник оперативного отдела контрразведки ЦРУ и Вася Гмыркин - эксперт по советско-китайским отношениям(13).

Редактирование оказалось тяжелой и трудоемкой работой. Но даже для нового варианта оказалось нелегко найти издателя. Все же в конце концов книга под названием "Новая ложь на смену старой" увидела свет в 1984 году одновременно в Англии и США. Надежды Голицына и его редакторов на то, что публикация вызовет дискуссию, не оправдались. В отзывах на книгу выражалось сомнение в ее правдоподобности, отмечалось наличие большого числа допущений, указывалось на то, что ее основные положения носят слишком общий характер. В заключение делался вывод, что работа представляет интерес лишь для лиц, изучающих теорию заговоров. Историк из Оксфорда профессор Р. У. Джонсон писал: "Вполне возможно, что вся эта чушь явилась продуктом бюрократической драки внутри ЦРУ"(14). Это, по-видимому, положило конец, по крайней мере на данное время, политической информации, предоставляемой Голицыным Западу. Хотя Маубрей продолжил работу в архивах, сопоставляя тезисы Голицына с документальными отчетами об отношениях Советского Союза и западных стран в период, предшествующий Тегеранской и Ялтинской конференциям, состоявшимся соответственно в 1943 и 1945 годах.

Но Голицын явился еще

с одним сообщением. Он заявил, что во все поры западного общества проникли тайные агенты КГБ. Этим заявлением он сумел повлиять на ЦРУ и СИС. Эффект от слов Голицына можно ощутить и по сей день как в ЦРУ, так и в СИС. Для подтверждения своих идей Голицын

[337]

несколько по-иному интерпретировал операции КГБ. Его рассуждения строились примерно следующим образом. Какая польза от того, что КГБ лишь вылавливает западных шпионов? Запад просто зашлет новых, и этот процесс не будет иметь конца. Поэтому краткосрочные цели КГБ состоят в том, чтобы внедрить агентов в западные разведслужбы. Эти агенты призваны решать две задачи: во-первых, предупреждать Советский Союз о засланных на его территорию разведчиках и, во-вторых, если западные разведчики преуспеют в получении секретной информации, тайные советские агенты должны прилагать усилия, чтобы дискредитировать эту информацию.

В долгосрочном плане, по утверждению Голицына, КГБ стремится полностью поставить под свой контроль разведывательные службы Запада, чтобы иметь возможность не только дезавуировать ценные сведения, но и подсовывать дезинформационные материалы, где надо и когда это необходимо. Если КГБ удастся реализовать свои планы, Запад будет полностью в руках России, ибо окажется неспособным распознать истинные политические намерения Советов, введенный в заблуждение фальшивками, предоставленными КГБ.

Голицын утверждал, что КГБ уже успешно реализовал краткосрочные планы и далеко продвинулся в реализации долгосрочных, используя в этих целях внедренных агентов. Поэтому первостепенная задача ЦРУ и других западных спецслужб состоит в том, чтобы раскрыть истинные масштабы советского проникновения в их структуры.

Для многих в ЦРУ откровения Голицына прозвучали сладкой музыкой. Некоторые сотрудники полагали, что эта организация слишком легкомысленно относится к возможности проникновения в нее советских агентов. Другие рассуждали более цинично. В ЦРУ продвижение по службе, заграничные командировки, назначение на работу за рубеж во многом зависели от того, насколько сильна угроза со стороны КГБ. Обе эти группы говорили, что во всех западных разведывательных службах были обнаружены советские агенты, лишь ЦРУ являлось исключением. Почему? Разве оно обладает каким-то особым иммунитетом от проникновения тайных агентов противника? Лайман Киркпатрик утверждал, что руководители ЦРУ серьезно размышляли над этой проблемой: "Мысль о том, что русские попытаются внедриться в наши ряды, не оставляла нас с первых дней существования ЦРУ. Ни один опытный оперативный работник разведки не может сбрасывать со счетов возможность того, что противная сторона работает в недрах его ведомства. Поэтому во время своих бессонных ночей я упорно размышлял: кто бы это мог быть, как найти к нему подходы, каким

[338]

образом может быть организовано внедрение и так далее. Существовала серьезная возможность того, что рано или поздно в наших рядах появится агент противника, если он уже не появился"(15).

В 1980 году на серии конференций под общим названием "Наши потребности в разведке на восьмидесятые годы" (конференции были организованы Консорциумом по исследованиям в области разведки) доктор Уильям Харрис, консультант сенатского комитета по разведке, сказал, что ЦРУ должно действовать, исходя из предположения, что противник осуществил "частичное проникновение" в его структуры. Позже, в частной беседе, он сказал, что КГБ уже сумел внедрить в ЦРУ своих тайных агентов. Даже если допустить, что ЦРУ располагает совершеннейшим методом "контроля качества" своих сотрудников, говорил он, и выявление лиц, которые потенциально могут оказаться нелояльными, проходит на 99,8% успешно, все же оставшиеся 0,2% возможных изменников, просочившихся через контроль, - это не меньше чем несколько сотен человек за последние десять лет. Больше того. обнаружение советских шпионов в других правительственных службах показывает, что испытания на полиграфе (детекторе лжи), на которые так полагается ЦРУ, не являются эффективным средством выявления нелояльности. Эти шпионы периодически проходили проверку на детекторе лжи и тем не менее не вызывали никаких подозрений(16).

Таким образом, предупреждения Голицына были тепло встречены значительным числом сотрудников ЦРУ. Но громче остальных их приветствовал Джеймс Энглтон, блестящий руководитель контрразведывательного отдела ЦРУ. Энглтон, поэт и любитель орхидей, бывший офицер УСС, "суперразведчик. который даже не являлся на собрания личного состава, чтобы не обнаружить себя"(17), был, как мы уже знаем, другом и большим почитателем Кима Филби.

Реакция Энглтона на измену Филби отличалась от реакции многих его коллег. В период после разоблачения Филби вошло в привычку возлагать на него ответственность практически за все провалы западных разведок в их деятельности против Советского Союза. Провал операции в Албании, о котором мы уже рассказывали, был лишь одним из приводимых примеров среди множества других. Филби, например, обвиняли в организации утечки информации из английского посольства в Вашингтоне во время второй мировой войны, "когда Филби там служил"(18). Но Филби в военные годы не работал в посольстве. Он находился там лишь с 1949 по 1951 год. Поэтому Энглтон сопротивлялся попыткам свалить вину за все провалы на Филби. Напротив, он все время задавал себе вопрос: если Филби