Штабс-капитан Круглов
Шрифт:
Теперь текст. Вынул новый лист и на секунду задумался.
Как начать? Товарищи? Нет, пожалуй? не стоит. Слишком затерлось хорошее, по сути? слово от постоянного употребления в разного рода докладах и заявлениях. Стало служебным.
Пусть лучше будет Соотечественники…
Вывел первое слово, поставил восклицательный знак, и продолжил:
…Граждане Советского Союза! В тяжкий, критический для судеб Отечества и наших народов час обращаемся мы к вам! Над нашей великой Родиной нависла смертельная опасность!
Сочинитель вновь задумался. – Не слишком ли эмоционально? Хотя, нет. Слово "чрезвычайный",
Текст и должен быть именно таким. Ярким и эмоциональным. Иначе, те из команды, кого планируют играть "втемную" могут и засомневаться. А вот исполнение… Стоп, это уже отметил. Максим перевел взгляд на бумагу. – Теперь стоит не перегибать. "Первый" должен остаться над схваткой. И связывать провал с его именем не стоит. Пусть лучше будет простое упоминание, как организатора…. А вот кто и как все завалил, это подробно и со вкусом:
…Начатая по инициативе М. С. Горбачева политика реформ, задуманная как средство обеспечения динамичного развития страны и демократизации общественной жизни, в силу ряда причин зашла в тупик. На смену первоначальному энтузиазму и надеждам пришли безверие, апатия и отчаяние. Власть на всех уровнях потеряла доверие населения. Политиканство вытеснило из общественной жизни заботу о судьбе Отечества и гражданина. Насаждается злобное глумление над всеми институтами государства. Страна по существу стала неуправляемой.
Теперь о врагах. Фамилий называть в программном документе не стоит, все-таки не тридцать седьмой год, но как говориться ищи кому выгодно. Логично.
…Воспользовавшись предоставленными свободами, попирая только что появившиеся ростки демократии, возникли экстремистские силы, взявшие курс на ликвидацию Советского Союза, развал государства и захват власти любой ценой. Растоптаны результаты общенационального референдума о единстве Отечества. Циничная спекуляция на "национальных чувствах – лишь ширма для удовлетворения амбиций. Ни сегодняшние беды своих народов, ни их завтрашний день не беспокоят политических авантюристов
Если и теперь не понятно о ком идет речь, тогда я и не знаю. Как говориться, это слоненок… И еще, стоит упомянуть и этих… самостийников-националистов.
Дальше писал не прерываясь. Только иногда менял расстановку слов, или делал небольшую паузу, подбирая синоним. Закончив вступление, откинулся на спинку стула и пробежал глазами рукописные строчки.
" …Создав обстановку морально-политического террора и пытаясь прикрыться щитом народного доверия, они забывают, что осуждаемые и разрываемые ими связи устанавливались на основе куда более широкой народной поддержки, прошедшей к тому же многовековую проверку историей. Сегодня те, кто ведет дело к свержению Конституционного строя, должны ответить перед матерями и отцами за гибель многих сотен жертв межнациональных конфликтов. На их совести искалеченные судьбы более полумиллиона беженцев. Из-за них потеряли покой и радость жизни десятки миллионов советских людей, еще вчера живших в единой семье, а сегодня оказавшихся в собственном доме изгоями. Каким быть общественному строю, должен решать народ, а его пытаются лишить этого права. Вместо того, чтобы заботиться о безопасности и благополучии каждого гражданина и всего общества, нередко люди, в чьих руках оказалась власть, используют
Потоки слов, горы заявлений и обещаний только подчеркивают скудость и убогость практических дел. Инфляция власти страшнее, чем всякая иная, разрушает наше государство, общество. Каждый гражданин чувствует растущую неуверенность в завтрашнем дне, глубокую тревогу за будущее своих детей. *
– Черт, побери, ведь все верно. – С некоторой растерянностью подумал Макс. Но как донести до людей, что твориться страшное. Они просто объелись трескотней громких фраз. И вполне могут принять это за пустую говорильню. Но, самое противное, что я , отлично понимая, что делаю, участвую в этом фарсе.
Он вздрогнул, растерянно покрутил головой, прогоняя несвоевременные мысли.
– Это уже перебор…- Решил аппаратчик, и спрятав черновик в сейф, отправился на обед. Буфет встретил негромкими голосами и звяканьем столовых приборов. – Владимиров, заказал обед, и устроился за угловым столиком. Он мерно работал ложкой, когда стул рядом с ним скрипнул. Поднял глаза и с удивлением узнал в соседе Станислава. Первого помощника Лигачева.
Тот вежливо кивнул советнику президента и принюхался к борщу.
– От це гарно.- Сковеркал Станислав Андреевич.
– Приятного аппетита. – Дежурно пожелал он Максу и принялся разворачивать салфетку.
"Мест, что ли мало? – Зная, как болезненно относится к любым контактам с командой недруга его шеф, чуть поморщился Владимиров, однако сдержался, ответно кивнул, и вернулся к трапезе.
Стас хищно улыбнулся, и аккуратно выцепил приличный кусок мяса, плавающий в сметанных разводах.
– Машины сами по себе в речку не падают. – Вдруг произнес он, держа у губ кусок хлеба. Сторонний наблюдатель, окажись вдруг такой в буфете, вполне мог подумать, что сосед просто пережевывает пищу.
Владимиров едва сумел сдержаться и уткнулся носом в тарелку. – Знаешь чего? – Коротко отозвался он.
– Откуда мне… – Потеряв всякий интерес к разговору, произнес Станислав. – Так, ляпнул. Он покрутил головой, и, решив, что стоит взять добавку, поднялся из-за стола. – Сам гляди, а ежели чего, звони…- Уже на ходу произнес сотрапезник.
Максим прикончил десерт и, не дождавшись возвращения за столик странного соседа, вернулся в свой кабинет.
Однако после плотного обеда азарт с которым писалось вступление пропал. – Мысли то и дело возвращались к непонятной фразе Стаса. – Неужели кто-то хотел вывести меня из участия в подготовке документов? Или он просто решил воспользоваться удобным случаем и подпортить настроение? – Не мог определиться Максим. Гадать быстро наскучило, помощник президента вынул связку ключей, сорвал мастичную печать и открыл личный сейф.
– Оп-па. – Прямо на небрежно сложенных в стопку листах лежала обычная пластиковая папка.
– Ничего себе…- Задумчиво пробормотал Максим, и вытянул загадочную находку на свет. Тонкая, всего в несколько листов папка. Никаких пометок на обложке.
– Кто же это такой шустрый? Неужели проделки Крючковских делопутов? Вряд-ли. Да и вообще, что это за игра в шпионы. Тоже мне, Бондиана… Однако любопытство победило. Раскрыл папку, вынул скрепленные листки и прочитал заголовок: