Штангист: назад в СССР
Шрифт:
Глеб, которого вся ситуация заинтересовала так, что озорная улыбка не сходила с лица мальчика, пискнул приемщику.
— А меня? А меня можно?
— Ой, етить твою налево, — плюнул приемщик. Ну хорошо. Тебя следом.
Я встал на широкий поддон старых железных весов, и приемщик нагнулся к шкалам. Смешно высунув язык, стал легонько передвигать грузчики.
— Так, — сосредоточенно глядя на отчеканенные циферки, начал он. — Ты у нас получаешься… Дай прикинуть… Сорок девять килограммов.
— Да? — Удивился
— Чего?.. — Вдруг растерялся, а потом разозлился приемщик. — Какие двадцать девять?! Да ты, пацан, считать не умеешь!
— Двадцать девять? — Удивился толстяк в тельняшке? — Какие двадцать девять?
— Михалыч, — вклинился второй. — Ты че? Ты нас обвешивал все это время, что ли?
— Пошли отсюда, — сдерживая смех, сбежал я с весов.
— Погоди! Только тачку заберу!
Мы побежали вон из приемки. По пути подцепили Глебову тачку, и она теперь весело тарахтела позади нас.
— Слышь, Михалыч, че за дела?! — Слышалось у нас за плечами.
— Мужики, да вы че? Да нормально у меня все с весами! Это мальчишка какой-то безграмотный попался!
— Ага! Свисти больше!
Вот, наконец я смог узнать мой более-менее верный вес. До этого взвесится было особо негде. И признаться, я ожидал меньших цифр на весах. Тем не менее я понимал, что работаю не зря, и моя диета с упражнениями дали свои результаты. Скорее всего, до нее я был тяжелее килограмма на три.
Я похудел, это было видно: щеки чуть-чуть спали, а одежда стала немного свободнее.
— Ты что, Вова, расстроился? — не сбавляя ходу и немного запыхавшись, спросил Глеб.
— Нет. А чего мне расстраиваться?
— Ну… Целых пятьдесят килограмм… это…
— Пустяки, — сказал я. — Сгоню до сорока пяти. Ладно, Глеб. Давай закатим тачку до тебя домой, а потом к Константину Викторовичу.
Константин Викторович отсоединил бронепровод от свечи на левом цилиндре своего Юпитера. Надев на свечку ключ, стал ее откручивать. Когда вынул, критически осмотрел черный нагар на электродах и отложил отработанный расходник. Потом он поднялся. Полез в карман за новыми свечами.
Солнце стояло высоко, и старый физрук, прищурившись, уставился в небо.
Во дворе его дома кипела жизнь: школьники, большой компанией играли в чухи. Отмахивались от малышей-дошколят, норовивших влезть в их игру.
На лавке, под орехом, служившим одной из опор для небольшого деревянно-шиферного навеса, прятались от солнца старушки. Громко сплетничали о какой-то Ире.
Витек, сосед Константина Викторовича снизу, с гулкими хлопками выбивал красный половик, перекинутый через турник.
На него, с ненавистью в глазах, глядели ребята постарше, явно желавшие вернуть дворовой, сделанный из двух бревен и железной трубы, спортивный снаряд в свои руки.
—
Потом он осмотрел электроды и новой свечи. Поругавшись под нос, чуть-чуть разжал их ножом.
Когда он закончил с мотоциклом и сел в седло, чтобы проверить работу цилиндров, он как-то невзначай обернулся. Внезапно он увидел Володю Медведя и его друга Глеба, заворачивающих во двор. Константина словно молнией прошибло.
В один миг в памяти прокрутился неприятный разговор с Вовиной мамой Зиной, в тот день, когда они с мальчиком вернулись с тренировки. Чувство вины, которые испытал тогда Константин, вновь проснулось в его душе.
Устыдившись того, что он собирается сделать, Константин Викторович торопливо слез с мотоцикла. Прячась за низко-растущими кронами вишен, он покрался к подъезду, стараясь не попасться мальчишкам на глаза.
— Костя! — Раздался вдруг зычный голос соседки Али.
— Тьфу ты! Алька! — Напугался Константин Викторович и даже за сердце схватился. — Ты чего кричишь?! Совсем, что ли по-человечески разговаривать не умеешь?
— А ты начерта снова свой драндулет бросил во дворе? В гараж нельзя его закатить?! — Подбоченилась соседка.
— Да я ж на нем свечи меняю!
— Ты поменял уже! Я видела!
— А ты побольше нос в чужие дела суй!
— Ага! Вот внучек мой упадет с твоего мотоцикла, будешь тогда знать!
— А ты его не пускай! Все! Не мешай мне! Я сейчас приду!
Константин Викторович заторопился домой, стараясь опередить Вову Медведя. Неожиданно прытко он взбежал по лестнице и скрылся за дверью квартиры.
— Да чего ж я это делаю? — Спросил он у себя вслух отдышавшись.
Константин Викторович прислонился спиной к входной двери, уперся в нее затылком.
— Докатился ты Костя, — снова заговорил он с самим собой. — От дитя прячешься. Убегаешь… Ух… Стыдно! Да чего ж этот Вова такой настырный стал в последнее время?
Когда в дверь постучали, Константин Викторович аж вздрогнул. Затих, делая вид, что никого нет дома. Постучали снова, но уже настырнее.
— Константин Викторович, я знаю, что вы там, — раздался из-за двери приглушенный голос Вовы Медведя.— Я слышал, что вы сам с собой говорите.
— Елки-палки… — Прошептал себе под нос Константин Викторович.
— А еще вас баба Аля сдала, — добавил Медведь.
— Ага, — раздался высоконький голосок Глеба. — С потрохами.
— Открывайте, дядь Кость. Ну что вы как маленький?
— Тьфу… — Сухо сплюнул Константин Викторович и отпрянул от двери.
Когда он открыл детишкам, оба мальчика уставились на него своими взглядами: Глеб — наивным, Вова — упрямым.
— Дело у меня к вам, дядь Кость, — начал Вова Медведь.
— Володь, — Константин вздохнул. — Ну я же тебе русским языком сказал: не могу я тебя тренировать. Я…