Шторм и штиль
Шрифт:
— Смотри, Коля, у нашего Юры глаза совсем как звездочки!
Сам он, может быть, и не заметил бы этого. А теперь, взглянув внимательней, он увидел, что глаза сына и в самом деле похожи на звездочки. Он крепче прижал мальчика к груди, а свободной рукой обнял жену.
— Товарищ старший лейтенант, идут, — послышался рядом голос боцмана так неожиданно, что Баглай даже вздрогнул.
Он мгновенно возвратился к реальной действительности.
— Команду наверх!
В связи с военным временем, причал, так же как и корабль, не освещали,
Из кубриков на палубу высыпали матросы, чтобы встретить десантников. Думали, что увидят солдат в зеленых бушлатах, а тут — кто в чем. Бескозырки, каски, тельняшки, шинели — все смешалось.
Боцман Федор Запорожец носился по кораблю, появлялся то во внутренних помещениях, то на палубе. Он размещал десантников и на ходу предупреждал строгим голосом:
— В походе цигарок не вынимать. Увижу, что кто-нибудь курит, пусть пеняет на себя. У нас на корабле законы железные.
— А что будет? — улыбаясь, спросил кто-то из десантников.
— За борт полетишь. Выброшу.
— Этот выбросит! Так что давайте, братцы, накуримся из рукава, пока еще стоим возле причала!
— Вот фашистов выкурим из Крыма, а потом уже и закурим.
«Охотник» мчался с такой быстротой, что вода под форштевнем вздымалась по обе стороны, а за кормой кипела пенистым буруном.
Стал виден берег. Он темнел на фоне неба большой горбатой горой.
По волнам ударил острый ослепительный меч вражеского прожектора, выхватил из темноты корабль.
На палубе замерли.
Прозвучала команда Баглая:
— За борт! Давайте, хлопцы-герои! Палуба опустела.
Через несколько минут на берегу уже кипел бой.
Фашисты открыли ожесточенный огонь. Баглай бросал корабль вперед, назад, вправо, влево, и снаряды ложились около бортов, за кормой, где-то впереди. Небольшой кораблик трещал от взрывных волн и стонал, как стонет тяжело раненный человек. Казалось, еще немного усилий, еще немного выигранного времени — и корабль окажется в недостижимой для прицела зоне.
И все же один снаряд настиг «охотник», ударил в погреб боеприпасов и взорвался…
Старшего лейтенанта Баглая так и не нашли ни среди живых, ни среди мертвых.
А тяжело раненный боцман Запорожец очнулся только в госпитале и по сей день не ведает, кто его спас.
Позже он узнал, что старшему лейтенанту Николаю Ивановичу Баглаю за успешную высадку ударной десантной группы посмертно присвоено звание Героя Советского Союза, а сам он, мичман Федор Запорожец, награжден еще одним орденом боевого Красного Знамени. Этот орден вручили там же, в госпитале.
Командующий эскадрой собственноручно прикрепил орден ему на грудь…
После госпиталя Федор Запорожец уже не мог воевать и возвратился в Севастополь. К этому времени уже весь Крым был освобожден от фашистской нечисти.
Города фактически не было. Лежали только груды камня. И среди этого хаотического нагромождения мерцали слабые и печальные огоньки. Вечером они были похожи на звездочки, упавшие с неба. Кто-то зажег их, эти звездочки, и кто-то греет возле них осиротевшую душу. Это, наверное, те, кто возвратился с гор, из лесов к родным, хотя и разрушенным гнездам.
И где же его дом? За время войны он лишился и родителей, и крова. О родителях осталось только воспоминание. От дома — куча камня и глины… Всю ночь просидел Федор Запорожец на голом камне, время от времени вытирая слезы…
А на следующий день Федор начал отстраивать свой дом.
Для фундамента оставил старый отцовский камень, а стены решил возводить из белого инкерманского, легкого, крепкого и красивого камня.
Небольшой дворик сразу же обсадил виноградом, чтобы вился по жердям и проволоке, натянутой над двором.
Такой виноград и урожай дает, и защищает от жгучего крымского солнца.
Конечно, делал он все это не один, а с помощью соседей, тоже возвратившихся в родные места. И в свою очередь помогал им.
Вместе со всеми работал он и на восстановлении Севастополя: разбирал завалы, разрушенные дома, расчищал улицы и целые кварталы от хаотического нагромождения камня, железа и дерева. А восстанавливали город мастера-строители, съехавшиеся сюда со всех концов страны…
Все это было давно, а кажется — совсем недавно.
А теперь Федор Запорожец, мичман в отставке, бывший боцман боевого корабля, награжденный орденами и медалями, живет на Портовой улице, в доме номер шестнадцать.
Понемногу рисует (у него с детства была склонность к рисованию, но не было возможности поучиться как следует), а еще — рыбачит.
Когда уже заканчивалось восстановление Севастополя, он женился на местной девушке Марине, работавшей каменщицей. Теперь у них растет сынок, шестиклассник Сашко, паренек всем интересующийся и так же, как отец, влюбленный в море.
Отец гордится сыном, а мать хоть и хвалит его, но держит в ежовых рукавицах.
Марина — вообще натура неуравновешенная. Легко переходит от веселья к грусти, от хорошего настроения к плохому, от похвалы к порицанию.
Часть 1. Соленый ветер
1
Вот и на этот раз перебранка возникла неожиданно.
Час назад Федор договорился с соседом Семеном Куликом, чтобы завтра на рассвете выйти в море наловить ставриды и пикши. Теперь он сидел на низенькой, собственными руками сделанной деревянной скамеечке под зеленым потолком густых виноградных листьев и готовил рыболовную снасть.