Штормовой предел
Шрифт:
Кивнув Афанасию, я свободно вышел из комнаты, а вслед за мной и он.
Глава 16 Смоленск.
Нам никто больше не препятствовал, да и мы вели себя очень спокойно, чтобы не раздражать стрельцов. Их насчитывалось от силы пара десятков, и лишь у двоих в руках я заметил пищали. Да, русским пока было далеко до оснащённости испанцев. Проследовав до постоялого двора, я отобрал всё золото и серебро у Афанасия. Наскоро создав пространственный карман, убрал туда ценности, оставив себе один мешочек с реалами и эскудо.
Долго
Толпу стражников я заметил заранее и убрал в пространственный карман ещё и мушкет с двумя модернизированными пистолями. Не став ждать прибытия гостей в комнате, я спустился вниз в общую залу, усевшись за стол.
На этот раз отряд был более внушительным: человек тридцать во главе со служилым человеком из поместных дворян. Они вломились прямиком на постоялый двор и заполнили собой весь зал.
— Это ты иноземец, что воеводу ищешь? — спросил хорошо вооружённый дворянин.
— Я.
— Пойдём с нами, и слуга твой тоже с нами пойдёт.
Я кивнул. Конечно, конечно…
Все вместе мы вышли во двор и тут на меня набросились всем скопом, как они посчитали — неожиданно. Я прошёл не одну абордажную схватку на тесной и узкой корабельной палубе, и глупо им было в такой ситуации надеяться на победу. Руки нападающих скользили, а я уходил в стороны, то от всех сразу, то по отдельности. Вообще, что-то меня на родине тянуло на приколы и порезвиться. Кто-то из стрельцов попытался выхватить у меня оружие, но безуспешно. Отчаявшись, они напали на Афанасия и стали скручивать, пользуясь его оторопелостью. И уж эти грязные поползновения на моего товарища пришлось прекращать. А то столпились тут вокруг, да ещё и бердышом тычут.
Вынув абордажную саблю, я отхватил одним ударом часть лезвия бердыша, а вода, подхваченная «Штормом» из ближайшей дождевой бочки, разметала стражников.
— Сколько, ять… вы будете проверять меня на прочность? Где ваш воевода? Моё терпение уже кончается, или вы желаете проверить мои возможности? Ну, кто готов сдохнуть прямо тут и отправиться прямиком в ад?
Небольшая иллюзия кипящего котла возникла совершенно неожиданно для всех.
— Всё, боярин, всё! — поднял руку старший из стрельцов. — Убедились мы, что прав ты. Убери морок! Идём к воеводе, раз ты хочешь с ним повидаться.
Я развеял страшную иллюзию.
— Спасибо за гостеприимство, но уже больше не хочу.
— Так как же это? Нам велено не пущать тебя, а привести под очи воеводы, но безоружного.
— Но под очи вашего воеводы я больше уже не хочу, а уж тем более безоружный. Славен город Смоленск, но видно, не любит он иноземцев.
— Да ты что, боярин, пойдём со мной, Христом Богом клянусь, волоска ни одного с тебя не упадёт. Вот те крест, — и сотник размашисто перекрестился. Я усмехнулся.
— Ну, если так, то пойдём, уломали вы меня, бесхарактерного…
Сомневаюсь, что старший этой группы понял, что я ему сказал, но основную мысль уяснил и сопроводил до большого деревянного терема. Здание, представшее перед нами, было очень красивым, с узорчатыми наличниками и всякими прочими изысками деревянного зодчества. Это и оказались палаты воеводы Смоленского.
Василий Голицын, который и был воеводой Смоленска, услышав шум и гам, выглянул в окно. Во двор входили стражники, а позади них степенно шествовал незнакомец в необычном платье. Кинув взгляд на его лицо, воевода признал в нём южанина. А и трудно было бы это не признать, увидев дочерна загорелое лицо и тёмно-карие выразительные глаза.
Чужеземец был жилист и быстр в движениях, ростом особо не выделялся, но ходил немного враскачку, словно пробовал землю, боясь, что она вырвется у него из-под ног.
Где-то он уже видел похожую походку… И внезапно вспомнил где. Приходилось ему бывать в Архангельске, и тамошние торговцы англицкие тоже подчас так ходили, а уж моряки с кораблей все, как один, так передвигались.
Моряк, точно моряк. И какими судьбами его сюда забросило? Непонятно. Видно, дело есть, коли от моря тысячу вёрст отмахал. А этот дурень, что опозорил и себя, и его, только помешал. Ну, да ладно, разберёмся, — и Голицин опустился обратно в резное кресло.
Войдя в терем, я тут же был препровождён в светлицу, а оттуда в приёмный зал. Зал представлял собой большое помещение, в дальнем углу которого стояло огромное кресло, где и восседал воевода Василий Голицын.
— Здрав будь, воевода! — приветствовал я его.
— И тебе здоровья в земле нашей. Зачем пожаловал ты в Смоленск? Чего ищешь здесь, и кто ты?
— Нужда привела, воевода. Людей ищу, умеющих воевать, нанять хочу. А зовут меня барон Эрнандо Монтеро. Из Голландии я.
— Ааааа, я так и понял, что моряк, по походке видно.
Я мысленно чертыхнулся. И действительно, легко узнать, да ещё и по роже загорелой и явно южной наружности. Здесь трудно скрыть свою сущность, среди светловолосых и русобородых. Но, что поделать…
— Да, я моряк, мерзкие негодяи украли у меня мой корабль. Он находится в Дюнкерке. Мне нужны наёмники, чтобы отбить его обратно.
— Так разве нельзя набрать там?
— Можно, но будет мало. А мне много человек нужно. К тому же, я наслышан о русских воинах, честь им и слава! Начну в Смоленске, а дальше будет видно. Покуда до Польши добреду, воинами и обрасту. У вас есть люди или, быть может, вы сможете мне помочь в этом?
— Да, люди охочие до приключений и денег завсегда найдутся. Многие холопы без дела шляются, а бывают, что и хозяин своих боевых холопов выгоняет на собственный прокорм. Десятка два наберутся с охотой.
— Если-то так, то буду вам благодарен и в знак этого хочу преподнести вам скромный, но дорогой подарок! — и я с изяществом профессионального фокусника достал из внутреннего кармана камзола маленький мешочек. Встряхнув его, выкатил на обозрение воеводы две красивые жемчужины.
Воевода сузил глаза, стараясь получше рассмотреть их.