Штормовые стражи
Шрифт:
– Не надо, – скривился я. – Язык пока лучше поучу, посижу у вас на шее полгода, а на следующий год уже куда-нибудь и поступлю…
– Ну как знаешь, Алекс.
Тема с учёбой всё ещё была неприятна, хотя казалось бы – выперли из универа, да и похрену! Подумаешь – потеря какая. Но всё равно обидно – не за то, что выперли, а за то – почему выперли. Набил морды двум мажорам, которые до одногруппницы докопались, – оказалось, что от моих рук пострадали не рожи двух оборзевших утырков, а весьма уважаемые лица сынков каких-то университетских спонсоров…
Да и ладно. Забили. Проехали. И хоть не очень-то и
Семья – это ведь не только те, среди которых ты рождаешься. Семья – это те, ради кого ты готов умереть. Или убить.
…Яркий вечерний мегаполис, по которому мы ехали, не трогал меня совершенно. Ну, пальмы, ну, небоскрёбы и огни большого города… Красиво, чего уж греха таить. Внушительно. Но никуда не деться от ощущения, что ты здесь чужой, лишний. Это как трезвому сидеть в пьяной компании – всем так классно, все такие добрые друзья, ведущие такие интеллектуальные беседы… И ведь знаешь – хряпнешь за компанию, и всё – уже в ИХ круге окажешься и будешь такой же, как они. Но нельзя. Или не получается. И потому ты вне их круга – пришлый, чужой среди своих.
Вот никогда же в себе каких-нибудь патриотических чувств не замечал. Та самая посконная тоска по родным осинкам и берёзкам, пьяные крики «Тагил реально рулит!» или вопли «я – русский, и этим я права!»… А вот стоило оказаться реально далеко от дома, и сразу понял: ты – там, где семья, но дом – не там, где ты или кто-нибудь ещё. Дом – это есть дом. Его не выбирают – в нём рождаются и живут. В плохом ли, или хорошем, но в своём.
Чего-то я разнылся… Акклиматизация, наверное, хе-хе…
Фигня это всё на самом деле. Даже что из универа отчислили и мать с Игорем сюда звали – не факт бы, что приехал. А что? Лёха, вон, остался на контракт и не жалеет, да и я бы смог, хоть армейская рутина и задолбала сверх меры. Но Юлька меня лично попросила приехать, а уж ей-то я никогда и ни в чём отказать не мог. Как любимой младшей сестре откажешь-то? Тем более что она ж сущий ангел – что по внешности, что по характеру. Она-то как раз в Америку хотела – не из «сраной Рашки» свалить, а просто потому что всегда хотела другие страны посмотреть.
…Пока доехали до коттеджа в Сент-Клементе, время было уже глубоко за полночь, но мама ещё не спала, ожидая нас-то.
– Ну, наконец-то! – Мама, совсем не постаревшая, но заимевшая ещё несколько морщинок в уголках глаз, встретила меня как водится – прямо на пороге. – Иди сюда, сынок, дай-ка я тебя обниму…
Обнялись. Всё-таки больше года не виделись живьём – всё через скайп да через скайп… А какой скайп заменит живое общение?
– Ну как вы тут? – задал я дежурный вопрос, сбрасывая с плеча спортивную сумку с вещами и разуваясь. – Как Юлька?
И, не сдержавшись, широко зевнул.
– Да спит уже твоя Юлька. И ты давай иди, завтра утром уже встретитесь…
Ну и что на это скажешь? И не возразишь же ничего… А раз возразить нечего, то и правда надо идти спать – утро вечера мудренее.
Поэтому атакован я был лишь на следующий день, когда спустился из отведённой мне спальни к завтраку.
– Сашка! – Сестрёнка вскочила со стула
Юлька осталась точно такой же, какой я её запомнил два года назад ещё перед уходом в армию – маленький золотой голубоглазый вихрь, которому этой весной стукнуло двенадцать лет.
– Тише, тише, малявка, – добродушно посмеиваясь, я подхватил её на руки. – Вчера ночью приехал, да ты уже спала, вот и не стал будить… Эээ! Да ты уже не малявка – отъелась тут на американских харчах…
– Дурак! – несерьёзно обиделась Юлька. – Я просто выросла, а не потолстела!
– О, точно. И сколько тебе уже стукнуло, девушка?
– Я тебя сама сейчас стукну! Мне уже двенадцать!
Конечно же, я помнил и сколько ей лет, и когда она родилась… И даже какое мороженое любит.
– А ну тихо там! – послышался с кухни голос матери. – Юля, бегом завтракать, а то в школу опоздаешь!
– Мааам… А можно я сегодня не пойду в школу? Сашке город покажу, погуляем с ним, я ему всё-всё-всё расскажу! Ну, мааам, ну пожалуйста!..
– Ладно уж. – Мама с Юлькой тоже никогда не могла спорить. И как только она не выросла избалованной и капризной принцессой? Ведь все же предпосылки есть… – Я скажу Надежде Петровне, что ты заболела и сегодня в школу не придёшь…
– А зачем врать? – искренне удивилась сестрёнка. – Скажи ей как есть – что ко мне Сашка приехал. Разве ж она не поймёт?
– Гм. И то верно… – Мою мать, что когда-то работала главбухом, смутить было непросто. Но у Юльки это периодически получалось. – Тогда оба завтракайте и можете идти гулять. Но чтоб к обеду были дома!
– Урааа!..
Сестрёнка наскоро заглотила завтрак – манную кашу, кстати, которую почему-то совершенно не выносила. В отличие от меня, например, – и в детстве ел с удовольствием, а в армии она вообще за деликатес канала. Ни один не отказывался, все добавки желали.
А затем Юлька потащила меня на прогулку, вызвавшись побыть сегодня моим гидом.
Честно говоря, город мне понравился. Небольшой – вряд ли сильно больше, чем на полсотни тысяч населения, чистенький, аккуратный. Почти как дома, ей-богу. Разве что вместо привычных тополей растут пальмы, но это ж так – мелочи, по сути…
Погуляли хорошо, а когда уставали, то останавливались где-нибудь мороженого поесть или в кафе летнем посидеть, как сейчас, к примеру…
– С прибытием в Америку, молодой человек! – неожиданно поприветствовала меня севшая за столик напротив женщина лет сорока – такая вся из себя мадам, но с лицом загнанной лошади.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась Юлька.
– Спасибо, – кивнул я. – А вы как узнали, что я только приехал?
– Да одеты вы традиционно бедно – для России это, может быть, и нормально, а здесь сразу же режет глаз… – как-то неприятно вздохнула мадам.
И как-то сразу у меня к ней стойкая антипатия родилась… Чего это я бедно одет? Таких парней на улице – тысяча и маленькая тележка. И чего это если бедно одет, так сразу из России?
– Сами-то давно здесь? – с деланым равнодушием поинтересовался я, хотя и начал понемногу закипать. Ну так, просто. Такое гадливое ощущение, будто тебя оплевали. И вроде как уже оттёрся, а всё равно на себе какую-то слизь чувствуешь…